Год Змея

…Становище разбойников — несколько прилипших друг к другу простых домишек. От любопытных глаз их закрывал дремучий лес, от врагов рьяно защищало болото: топь лизала скрипучие деревянные настилы, возле которых качался привязанный к жерди плот. Из отверстий в крышах вылетали комочки дыма. На колья, воткнутые в островки влажной земли, были нанизаны человеческие головы. Где-то серели одни черепа, а где-то чернели смутно знакомые лица, обмазанные смолой.

— Твари, — не размыкая губ, выдавил Скали.

Они с Лутым подобрались с подветренной стороны так близко, как могли: пластом лежали за корягой, в оперении редких болотных трав. Топи не внушали доверия и, казалось, стоило воинам чуть сдвинуться в сторону — сразу бы увязли в грязной жиже.

— Ты знаешь, что нам досталась самая неблагодарная доля?

— Тихо, — шикнул Лутый, прижимаясь носом к локтю и буравя взглядом становище. Они со Скали должны были привлечь внимание и увести за собой в болота нескольких разбойников — но до этого стоило убить хотя бы одного.

В тёмно-медовом закатном свете логово Шык-бета смотрелось величественно и жутко. Головы на кольях скалились провалами страшных ртов — солнечные лучи выделяли каждую воинскую косу, каждый сгусток смолы. Страх заклокотал в гортани: когда ватажники заметят Лутого и Скали, то бросятся в погоню. И если черногородцев не погубят их стрелы, то убьёт болото — ах, глупый мальчишка Лутый, ну что тебе твоя хитрость, что твои юркость и обломанное копьё. Ничто уже не спасёт. Сам пропадёшь, и Скали за собой потащишь, и Та Ёхо: Лутый должен был привести разбойников к сосне, за которой она пряталась. Но разве сможет раненая айха точно бить в цель?

— Не удивлюсь, — едко шептал Скали, — если ваша Совьон — любовница Шык-бета. И теперь атаману даже не нужно нас искать. Мы сами к нему пришли. Раз — ножом, два — стрелой, и словно и не было никогда карава…

Лутый стёк с коряги и схватил Скали за шкирку. Рванул, перевернул на спину, взял за грудки.

— Да что ты несёшь? — захрипел юноша. — Трус ты, Скали, и язык у тебя гнилой. Никто тебя не держит. Уходи.

Лутый навис над ним — а Скали смотрел снизу вверх, долго смотрел, и его вечно угрюмое лицо посветлело. Но потом он словно спохватился и, пожевав слова, выплюнул:

— Ну и рожа у тебя, конечно.

— На свою посмотри, — буркнул Лутый и, отпихнув его, вернулся на прежнее место. Снова приходилось ждать: из домишек никто не выходил. — Не особо-то краше.

Скали, потерев шею, перевернулся на живот и тоже подполз к коряге.

— Чего застыл? Иди давай. И без тебя справимся, — Лутый больше на него не глядел — лишь на логово Шык-бета. — Бегай-бегай от смерти и ищи себе сытной жизни.

— Что мне бегать? — Скали вскинул бровь. — Всё равно сдохну ещё до зимы.

Зачем же ты тогда ядом прыскал, хотел спросить Лутый, но понял: Скали настолько привык к своей злобе, что разучился говорить иначе.

— А так хотя бы…

— Хотя бы что? — вклинился Лутый.

— Не твоего ума дело, вот что, — огрызнулся тот и замолчал.

Лутый переживал, что разбойники и носа не покажут из своего логова до самой ночи — благо, ошибся. Не успело закатиться солнце, как из крайнего домика вышли трое: громкоголосые, рослые, одетые в лёгкие меха и кожу. Пошли, может, за снедью, может, проведать награбленное — Лутый не знал.

— Эй, — позвал он Скали. — Давай.

Отсылая приятеля, юноша бравировал — убить разбойника получилось бы только из лука, а Лутый отвратительно стрелял. Ему очень хотелось запомнить последние мгновения покоя: шорох вязкой воды в болоте, переговоры разбойников и далёкий крик лесных птиц. В листве — солнечный свет, ставший более насыщенным, густо-оранжевым: он окрашивал охрой становище и отрубленные головы перед ним.

Скали обращался с луком хуже Та Ёхо, но всё же так, как пристало искусному воину. Его учили бить в цель, сидя в седле и лёжа в засаде, поэтому мужчина наложил стрелу на тетиву, приподнял и, пропустив оперение между пальцев, натянул до самой щеки, измазанной зёрнами грязи. Лутому казалось, что он слышал, как ухало сердце Скали, — громко и неровно.

Стрела взвилась и с чавкающим звуков вошла в живот одного из разбойников. Тот покачнулся, выпростал руку и издал гортанный крик.

Тогда поднялась страшная суматоха.

Лутый вскочил на ноги, вытягивая Скали за рубаху, и бросился к лесу. Юноша едва успевал опускать копьё на землю перед собой: приходилось вспоминать, куда было безопасно ставить ногу, но голова горела, и жар стучал в ушах. Вслед черногородцам неслись проклятия, а, когда мужчины достигли кромки леса и обогнули пару тонких осин, раздались и звуки погони.

Мешались цвета: зелёный и закатно-медовый. Из-за духоты, окутавшей лес после дождя, спёрло дыхание — Лутый, продвигаясь по хлюпающим мхам, с трудом глотал воздух. Скали прерывисто хрипел за его спиной. У лица крутились болотные мошки, пот заливал единственный глаз, и мышцы вело болью.