Года любви и дни печали

* * *

Я эти строки обращаю к юным,

Чьи души, как открытая тетрадь.
Кому уже понятен взрослый юмор,
Который помогает выживать.

Хотел бы я им передать свой опыт,

От глупостей и бед предостеречь,
Чтобы в душе не оседала копоть,
Когда начнут иллюзии гореть.

Чем меньше будет разочарований,

Тем больше в сердце мудрости и сил.
А жизнь и награждает нас, и ранит,
И не поймешь – кто мил ей, кто не мил.

И к этому уже нельзя привыкнуть…

Надеясь на российское «авось»,
Судьбе не зря выплачиваем выкуп
Мы тем, чего добиться не пришлось.

Я обращаю к юным эти строки.

Пускай они не повторяют нас,
Когда мы перед недругами кротки,
А возле лжи не поднимаем глаз.

* * *

Ане

Улыбнись…

Тебе идет улыбка.
Радость из нее мне сотвори.
Я поймаю золотую рыбку,
И желанья сбудутся твои.

Правда, я пока еще ни разу

Золотую рыбку не ловил.
Просто все мы жили в мире сказок,
Этот мир мне и поныне мил.

Хочется порою впасть в наивность,

Словно жизнь лишь только началась.

Золотая рыбка оказала милость —

Приплыла сама к истоку синих глаз…

* * *

Ребенок проснулся

И смотрит в окно.
Но что он увидел,
Нам знать не дано.

Ребенку полгода

И вряд ли уже
Все ясно
Его несмышленой душе.

Природа сама

Разберется во всем.
Пока же он
В замкнутом мире своем.

Но вскоре иные

Придут времена.
Поймет он,
Что лето уже не весна.

Что доброе слово

Не дружит со злым.
И мир, что вокруг…
Неповторим.

* * *

Сиреневое пламя миндаля

Заполыхало возле наших окон.
Хотя еще средина февраля,
Но дни уже под властью солнцепека.

Не хочется отсюда уезжать

В заснеженную шумную столицу…
Стараюсь солнце в сердце удержать,
Чтоб, возвратясь, с друзьями поделиться.

Иерусалим

Борис Пастернак

Поэта я увидел в первый раз

Случайно в поликлинике Литфонда…

… Его друзья уже вернулись с фронта,

А время мне напомнило фугас
Замедленного действия, который
Потом взорвал стихами шумный город.
И этот взрыв нежданно сблизил нас.

… Поэт стоял на сцене и молчал.

Он только что прочел стихи о мире.
Зал грохотал, как волны о причал…
Он улыбался, дожидаясь штиля.

Продолжив чтенье, вдруг на миг умолк,

Волшебную строку забыв угрюмо.
И зал ему подсказывал, как мог, —
Кто шепотом, кто радостно и шумно.

Потом напишут – он стихи забыл

Нарочно, чтобы убедиться,
Что юный зал его боготворил,
К кому он обращал свои страницы.

Но он-то знал, что не порвется связь

Меж ним и залом…
Остальное – небыль.

И мысль его над залом вознеслась,

Чтоб возвратиться откровеньем Неба.

Спустя года он вспомнит вечер тот

И все слова в тиши исповедальной.
И вновь в его душе строка замрет,
Как и тогда – призывно и печально.