Года любви и дни печали

* * *

Мне непонятна злая зависть,
Когда любой чужой успех,
Тебя, по сути, не касаясь,
И гонит сон, и гасит смех.

О, эти маленькие войны
И самолюбий и обид!
И мы уже в поступках вольны,
Покуда совесть сладко спит.

И похвала уже – как ребус,
Где твой успех – скорей вина.

Ах, эта мелкая свирепость
Того смешного грызуна!

* * *

Как высоко мы поднялись,
Чтоб с солнцем встретиться
В горах.
И ты смеешься, глядя вниз.
Но я-то знаю – это страх.

Брось, не пугайся высоты.
Когда вдвоем – совсем не страшно.
Зато отсюда видишь ты,
Как велика Отчизна наша.

О, как порою высота
Сердцам людским необходима.
Обиды, грусть и суета,
Как облака, проходят мимо.

Коллеге

Нет в тебе ни силы, ни отваги,
Чтоб с врагом схватиться тяжело.
Взгляд во взгляд и правду – наголо.
Как когда-то скрещивали шпаги.

Ты не хочешь так… Или не можешь.
Ты всегда умел молчать хитро.
Если зло вдруг примут за добро
Или правду вдруг объявят ложью, —

Ты смолчишь…
Негодованьем быстрым
Злое слово не сорвется с губ.
И твое молчанье – как испуг,
Громкое, как будто в спину выстрел.

* * *

Поэзия кончается во мне.
Я чувствую в душе ее усталость.
И в памяти моей на самом дне
Последняя метафора осталась.

Наверно, Пушкин прав был, говоря,
Что годы нас к суровой прозе клонят.
Нелепо для метелей декабря
Выращивать гвоздики на балконе.

Мир накалился в схватках добела.
Он полон боли, гнева и тротила.
И Муза от меня не зря ушла —
Она свою профессию сменила.

* * *

Мы шли с тобой
Вдоль набегавших волн…
А пляж еще был холоден
И гол.

И скопища мерцающих медуз
Нам снегом нерастаявшим
Казались.
И волны тихо берега касались,
Как грусть твоя
Касалась наших душ.

Вдали качалось странное бревно.
Его мотали волны,
Как хотели…
Лишь ближе подойдя,
Мы разглядели,
Что это был дельфин,
А не бревно.

Мне было жаль погибшего
Дельфина.
И ты глаза поспешно отвела.
Как будто в смерти той
Была повинна.
А я подумал —
Сколько в мире зла…

Россия

В этом имени столько нежности,
И простора, и синевы.
Озорной молодой безгрешности,
Не боящейся злой молвы.

Над землей пролетают птицы —
Это имя твое струится.
Это имя твое несется
Из-под ласкового крыла…

Это девушка из колодца
Синевой его пролила.

* * *

Что же натворили мы с Природой?
Как теперь нам ей смотреть
В глаза?
В темные отравленные воды,
В пахнущие смертью небеса.

Ты прости нас,
Бедный колонок.
Изгнанный,
Затравленный,
Убитый…

На планете, Богом позабытой,
Мир от преступлений изнемог.