Годин

Конечно, родители были очень рады. У отца на глазах даже выступили слезы:

– Мы верили в тебя, сынок! Учись, приноси пользу себе, людям, стране, а мы материально поможем, не сомневайся!

– Не сомневайся, мы поможем материально! – Серьезно подтверждала и Лиля.

Мама ничего не говорила, только обнимала и блестела радостными глазами.

На заводе его поздравил инженер-технолог Драгунов:

– Молодец! Учись, возвращайся к нам.

– Спасибо вам большое за помощь!

Мастер Григорич тоже довольно улыбался, повторяя:

– Молодец, молодец!

– Спасибо, если бы у вас нарядчиком не начал, то не поступил бы, точно говорю.

На заводе девушки теперь обращали на него еще больше внимания:

– Смотри-ка, студентом стал!

– Сегодня – студент, завтра – инженер.

– С зарплатой «сто сорок рэ»…

– Есть инженеры, которые и по триста без шабашки заколачивают.

– А с шабашкой?

– Все пятьсот. Машину купит. Кооперативную квартиру построит…

– Обоями импортными ее обклеит…

– Джинсы фирменные купит…

– И на синее море, в Сочи!

– Или в Юрмалу!

– Или в Болгарию! На Золотые пески!

На заинтересованные женские взгляды не реагировал. Все его мысли были заняты предстоящей учебой в институте, еще одной попыткой жизни в Москве, в ином мире…

«В Москве начались XXII летние Олимпийские игры. Впервые Олимпиада проводится в социалистической стране…

Запущен советский космический корабль „Союз-37“. В составе его экипажа в космос отправился первый космонавт из Азии вьетнамец Фам Туан…

Владимира Высоцкого похоронили в Москве на Ваганьковском кладбище…

В Москве на Большой спортивной арене в Лужниках состоялась торжественная церемония закрытия Игр XXII Олимпиады. Всего в московской Олимпиаде приняли участие спортсмены из 80 стран. Спортсмены из СССР завоевали наибольшее количество медалей – 195 (80 золотых, 69 серебряных и 49 бронзовых)…»

А из магнитофонов рвется:

«И где найти теперь слова,
Чтобы были так же хороши.
Разве возраст сорок два —
Мог бы жить да жить.
И с натугой верится,
Что не допел он и не доиграл.
А месяц с неба щерится,
Как позавчера.
И выть на небо хочется,
А вокруг такая тишина.
Как его по отчеству?
Вот и я не знал…»

Когда оформлял документы в институте, попросил поселить его в общежитии. Ответственная женщина, очень похожая на заводскую кадровичку (в таких же больших очках и синей вязаной кофте), вопросила:

– Адрес?

– Город Дальнедорожный, улица…

– Да, далековато от Москвы живете. По вашей зоне полагается общежитие, но…

– Но?

– Но мест-то не хватает на всех!

Опять не хватает и, значит, снова караулить утренние и вечерние электрички. Нет, очень не хотелось мерзнуть или жариться в ожидании на платформах, тратить время не на учебу, а на толкание в переполненных вагонах едущих в Москву за знаниями, культурным багажом, колбасой, возвращающимися с полными головами и руками.

– Вы же сказали, что мне полагается общежитие.

– А еще я сказала, что мест всем не хватает. Вы инвалид?

– Нет.

– Сирота?

– Нет.

– Вот видите: раз нет, значит, и общежития нет. Были бы хоть какие-нибудь льготы…

– Пойти, что ли, ногу сломать?

– Не нужно этого делать, глупый молодой человек. Еще не факт, что вас потом инвалидом признают.

– Значит, не получится у меня с общежитием, – вздохнул и развернулся на выход.

– Погодите-погодите, выглядите вы… Вам сколько лет? В армии служили?

– Да, два года. Танкист.

– А говорите, льгот нет, танкист! Сейчас посмотрим… Вот, на отслуживших в армии есть еще одно местечко. Так что поселим вас в общежитие, танкист…

Это было здорово: не мотаться каждый день из Дальнедорожного в Москву и обратно, не делить с подрастающей сестрой стол, шкаф, не спать на диване в проходной комнате. Да и вообще, в армии он настолько отвык от родительской опеки, что чувствовал себя увереннее, находясь от родных на расстоянии. Конечно, любил и мать, и отца, и сестренку, рад был их видеть, но жить уже вовсю хотелось своей собственной жизнью.

Комната в общежитии была на четверых. Четыре же синие панцирные кровати (почти такие, как у тети Дуси и в казарме), один стол у окна, два стула, вешалка и… все. Годину, однако, после армии было не привыкать к почти полному отсутствию мебели. Вещи можно хранить и в чемодане под кроватью, а заниматься за столом по очереди.

Не пугало и то, что туалет в конце общего синего коридора. Душевая одна на два этажа, день – мальчики, день – девочки.

Сразу познакомился с Петром из уральской деревни и Азизом из туркменского Ашхабада. Оказались очень приятными ребятами. Посмотрели на пустующую койку:

– А кто же у нас четвертый?

И тут дверь отворилась, вошел.

– Суконников Арнольд Брониславович! – По памяти выдал Годин.

Пухловатый паренек чуть отвернул и приподнял круглую голову-кочан, пригладил рукой светлые жиденькие волоски, бесцветными глазами посмотрел на Алексея как бы сверху вниз:

– Он самый, собственной персоной! Хм! Я настолько известен в этих стенах?