Годы

Возвращаясь в штаб дивизии, я остановил автомашину на одной из высоток. До командного пункта дивизии было близко и со ската высоты отлично были видны штабные автомашины, стоящие в лощине. Отдельно стояла радиостанция. В бинокль я увидел, как из будки радиостанции вышел радиоинженер и, вместе с Ниной Пащенко, стал подниматься на высоту, что находилась за КП. Этот майор радиоинженер недавно был переведён в отдел связи 37 армии, но по какой-то надобности приехал к нам. Да, почему остановился я, не доехав до своего штаба? Потому что услышал звук авиационных моторов. С северо-запада шло несколько разнокалиберных самолётов. Впереди летел бомбардировщик американского или английского производства. Такой самолёт ещё утром пролетал над нашим расположением. Шёл он с юга, а потом повернул на восток, и его характерный профиль с обвисшим брюхом мне хорошо запомнился. «Американец» летел с советскими опознавательными знаками, а за ним летел «Петляков» и два самолёта других конструкций.

Приблизившись к нашему командному пункту, самолёты начали сбрасывать бомбы! Бомбы падали с большим рассеиванием, и часть из них упала на скате высоты, куда забирались инженер-майор и старший военфельдшер Пащенко. Когда посыпались бомбы, парочка резко разбежалась, по одному спрятавшись под кустиками. Я ничего плохого им не желал, но, чего греха таить, чуточку позлорадствовал. От ревности.

— С самого Донца не видели наших самолётов, а тут, на тебе, прилетели четыре калеки и своих же бомбить. Им, видите ли, мало немцев!

— Они, товарищ гвардии майор, знают, ясное дело, что их здесь не будут обстреливать, — съехидничил Козлов.

— Утром, помнишь? Пролетал над нами этот брюхатый. Он, определённо, летел на разведку, и засёк тех немцев, что побеспокоили мы. Местность похожая и теперь он просто спутал. Впрочем, мог и посчитать за немецкий штаб.

Самолёты улетели. В штабе дивизии не было сигналов взаимного опознавания, а сигналы кулаками не дошли до сердца авиаторов. К счастью, потерь от бомбометания не было. Интересно, а что они доложили командованию?

Весь остальной день противник активности не проявлял. Продолжалось движение его танков и автомашин на Прохладный.

По приказу штаба фронта в состав дивизии снова было принято пополнение в количестве 208 человек из 41-й мотострелковой бригады. Все они пошли на восстановление 875-го гвардейского стрелкового полка.

Поступило донесение, что при обороне Кубы исключительную храбрость проявил боец 395-го полка Никоненко. Командуя группой из 11 человек, он истребил лично 4 вражеских солдат. Руководимая им группа уничтожила до 20 гитлеровцев. Сержант Войчин, в этом бою, уничтожил 5 гитлеровцев. Успешно руководил батальона командир 1-го батальона 395-го полка лейтенант Семитут. Его батальон, израсходовав все патроны, поднялся в рукопашную. В результаты фашисты побежали, и положение было восстановлено.

На другой день немецкие танковые и моторизованные части нанесли удар вдоль шоссе Пятигорск-Нальчик. Наши подразделения, оказавшиеся в мешке между двух дорог, отошли за реку Баксан, где заняли оборону. Левый наш фланг был у горной Баксановской ГЭС, оригинальной конструкции. Правый фланг опирался на Кызбурун-1. Командный пункт обосновался на южных скатах высоты 910,0.

Это было 13 августа 1942 года.

Ночью командир дивизии гвардии полковник Неверов и старший батальонный комиссар Дмитриенко были вызваны в штаб 37-й армии. Там Военный Совет армии отдал их под суд военного трибунала за самовольный отход с реки Малки. Полковник Неверов был приговорён к расстрелу, но этот приговор высшее начальство не утвердило.

А пока менялась власть, противник не дремал, продолжая, конечно, воевать. И подбирался к Баксанской ГЭС. Начальник инженерной службы дивизии поставил меня в известность относительно приказа командующего о подготовке к уничтожению ГЭС с тем, чтобы при малейшей угрозе её захвата немцами — взорвать. Поскольку ответственность за уничтожение ГЭС возлагалась на командира дивизии, а я автоматически принял командование на себя, то мне пришлось и принимать решение по этому делу. Подумали мы с инженером подполковником Поветкиным и решили, что медлить со взрывом не стоит. Разговор между нами происходил на высоте 910,0, потом мы пошли к Баксанскому ущелью. Я остался на восточном берегу реки Баксан, а Поветкин отправился лично руководить взрывными работами. Только тогда, когда прогремел взрыв, я вернулся в штаб.

После полудня 14 августа командир корпуса гвардии генерал-майор Замерцев «привёз» нового комдива генерал-майора Захарова.

Я тогда стоял на полевой дороге недалеко от командного пункта дивизии и увидел «эмку» комкора. Автомобиль остановился, открылись дверцы и из эмки вышел командир корпуса и какой-то генерал.

— Вот, привёз вам нового комдива, — обычной своей скороговоркой сообщил Иван Терентьевич. — Знакомьтесь, это генерал-майор Захаров!

При этом командир корпуса кивнул в сторону Захарова.

— А это, начальник штаба дивизии, гвардии майор Рогов.