Годы

Вдоль длинного стола сидели: секретарь ЦК КП(б) Азербайджана Багиров, секретари ЦК КП(б) Грузии и Армении. Все они являлись Членами Военного Совета Закавказского фронта.

В разных местах сидели два генерала и несколько старших офицеров, незнакомых мне.

Руководил совещанием Л. М. Каганович.

— Нас интересует только существо дела, причины массового перехода личного состава 89-й дивизии к немцам. Говорите коротко. Командир дивизии, начинайте. — сказал Член Политбюро ВКП(б) Каганович.

Комдив подполковник Саркисян начал бессвязно говорить «об армянском народе» и его заслугах. О том, что он, Саркисян, не хотел позора для своего народа, про кукурузник и прочее.

Комиссар дивизии и начальник политотдела также оправдывались, ссылаясь на то, что они не могли поверить в случившиеся, сперва должны были уточнить, и прочее в том же духе.

Начальник артиллерии полковник Данилиян сделал вид, что ему ничего не было известно, потому что в артиллерийском полку перебежчиков не было.

Заместитель командира дивизии подполковник Казарян также не сказал ничего вразумительного, похоже было, что он хотел остаться в стороне. По правде говоря, я не ожидал от него, кадрового военного, что он станет «темнить».

— Ну, товарищи Члены Военного Совета, последнему дадим слово начальнику штаба дивизии? — обратился к секретарям республик Каганович.

Секретарь ЦК КП(б) Армении поспешно возразил:

— Я полагаю, что вопрос ясен и незачем терять время. Майор Рогов, за короткое время пребывания в дивизии, не в курсе событий.

Я удивился, что секретарь ЦК КП(б) Армении знает мою фамилию. И мне, как всегда, не хватило выдержки, и я не вытерпел:

— Почему не знаю? Я знаю и могу доложить.

— Конечно, надо выслушать майора. Кстати, он единственный русский из выступающих, — поддержал меня Багиров.

Багиров заметно подражал Сталину в манере говорить, а так же жестам Сталина.

— Пусть говорит, — согласился секретарь ЦК КП(б) Грузии.

— Говорите, Рогов! — разрешил Коганович.

Командующий Северной Группы Войск генерал-лейтенант Масленников за всё время не произнёс ни слова. То ли боялся Кагановича, то ли подчёркивал своё подчинённое положение в отношении такого лица, каким был Коганович, члена Политбюро ЦК ВКП(б) и соратника Сталина.

— Командование дивизии знало о переходе военнослужащих на сторону врага. По крайне мере, с того времени, когда был заколот командир батареи 45 мм пушек 400-го полка, а личный состав батареи исчез. Потери мною указывались в ежедневных оперативных сводках, но оперсводки не шли дальше дивизионного пункта сбора донесений. Копии сводок у меня.

Я подошёл к столу и положил сводки перед Кагановичем.

— Я пытался доложить об этом в штаб армии по телефону, но каждый раз связь «рвалась». Только позавчера мне, наконец, удалось в иносказательной форме доложить о ЧП заместителю начальника штаба армии полковнику Ляскину. А ведь когда перешли к врагу большая часть рот батальона, занимавшего оборону по Тереку, образовалась пустота, которой враг не воспользовался, видимо, случайно. А могло быть иначе…

Подполковник Саркисян бросал на меня сердитые взгляды, не оправдал я его надежд.

— Знаешь, дорогой, ты теперь совсем наш. Мы будем тебя называть не Рогов, а Рогоян! — говорил совсем недавно мне комдив в присутствии штабных работников.

После моего выступления, Каганович сказал-спросил:

— Я думаю, на этом закончим?

Все утвердительно кивнули. Поднялся генерал-лейтенант Масленников:

— Подполковник Саркисян, вы освобождены от должности командира дивизии и поедите со мною. Старший батальонный комиссар Айрепетян и начальник политотдела понижаются в звании и должности и отзываются в распоряжение политуправления. Командовать дивизией временно будет подполковник Казарян. Можете быть свободны, товарищи. Всё.

Все встали и начали выходить. Л. М. Каганович, дойдя до двери, вдруг повернулся и подошёл ко мне:

— Мы надеемся на вас, товарищ Рогов!

После это пожал мне руку. Я стоял и растерянно улыбался.

Вслед за Кагановичем, пожал мне руку и генерал Масленников, сказав:

— Не забывайте, Рогов, что вы в дивизии один.

Что он этим хотел сказать?

Следовавший за Кагановичем генерал-майор, его адъютант, похоже, стал задавать мне вопросы и записывать ответы. Имя? Отчество? С какого года в армии? Военное образование? Партийность? Давно ли на фронте? И тому подобное… И всё это на ходу.

Начальство уехало. А я пожалел Саркисяна. Он был неплохим человеком, и «не заедался», вообще-то. При нём я почувствовал свою силу, как начальник штаба дивизии, Почему? Он не подавлял меня своим авторитетом. Да, жаль человека.

8.6 После отъезда комиссии. Воспоминания о встрече с К. И. Ворошиловым. Как появилось движение «Ворошиловский стрелок»

Когда начальство уехало, батальонный комиссар Данилов воскликнул:

— Теперь жди, начальник штаба, или орден, или полковника! Члены политбюро ЦК ВКП(б) так просто руки не пожимают! Не такое у них положение! Это же соратник Великого Сталина!