Годы гроз

Дэнтон резко повернулся, и перед глазами помутнело. Он покачнулся и двинулся вперед.

— Срубить еретикам головы! — велел он. — Сложите их перед воротами, а тела оставьте под небом — они недостойны священного огня!

V

Земли Дримгарда

Гор верен мне

— Это называется дграт.

— То проклятие, о котором ты говорил?

— Оглан слышал, что его называли так.

— Поведай мне о нем.

— Зачем?

— Я хочу знать, — мягко сказал монах, но воля его была тверже камня.

Оглан чувствовал, как чужая сила копошится в разуме, словно черви в сыре. Но монах не мог ничего узнать сам. Он заставлял рассказывать.

Оглан стоял посреди темницы, прикованный к полу цепями и тез. В каждом углу темницы молчал солдат с черной молнией на груди. Монах, держа толстую свечу, ходил вокруг.

— Говори же.

— Оно никогда не дает покоя. Кричит в голове. И чем дольше не убивал — тем сильнее.

— Потому ты недавно бросался на стены и рвал на себе кожу?

— Да. Дграт кричит без остановки.

— Даже сейчас?

— Сейчас не сильно. Оглан сломал себе палец и убил крысу. Оно притихло.

— Значит, оно перестает кричать, когда ты убиваешь или просто причиняешь боль? Даже себе?

— Да. Ненадолго.

— Это похоже на голод?

— Да.

Монах кротко улыбнулся и кивнул. Поддернул разум Оглана, как за поводок:

— Продолжай.

— Оглан устал. Пускай монах отпустит его.

Тот покачал головой.

— Оглан устал! Проклятье мучает его! Монахи мучают его! Солдаты мучают его! Только Гор…

— Кто такой Гор? — резко прервал монах.

Клеймо на нёбе загорелось, как будто только что выжженное. Воля монаха стиснула разум, как кулак — мочалку.

— Кто такой Гор?

Оглан молчал и пытался спрятать их с псом дейярт как можно дальше. Чтоб монах не отыскал его.

Закричал от боли. Словно раскаленные спицы входили в уши. Заплакал, как дитя, и упал бы, если б не тез.

— Отпусти Оглана! — взвизгнул, как щенок.

— Расскажи мне, кто такой Гор и как он помогает тебе.

Стиснул стальные зубы, чтоб ни одно слово не вырвалось. Однажды так чуть не откусил себе язык. Хотя может, и стоило.

— Не упрямься, сын мой. Пожалуйста.

Что-то щелкало за висками, как будто ломалось. Цвета потускнели. Из носа потекла кровь. Даже не мог слизать. Стоял недвижимый и терпел. Волосатое тело покрылось потом. От натуги обмочился. Солдат в углу хохотнул.

— Прошу тебя, — монах подошел в упор. — Расскажи мне.

— Гор… верен мне…

Больше не сказал ничего, хотя пытка продолжалась долго. Ведь если Гор верен Оглану, то и Оглан должен быть верен Гору.

Веревка, которую нельзя порвать

Просыпался не спеша. Нежился на мягкой траве, прижимая к себе Гора. В ногах сопели и поскуливали во сне волчата.

Давно не спал так хорошо. С тех самых пор, как зеленоглазый инквизитор схватил его в речных землях. Тогда у Оглана отняли все. Прежде всего — стаю. Только Гору удалось бежать. Всех прочих волков и собак, даже щенков, казнили. Думал, что его тоже казнят. Не хотел признаваться себе, но думал тогда — ну и пусть. Вместе с жизнью кончится дграт.

Но нет. Его посадили в железную клетку и увезли далеко-далеко. Почти весь путь провел с завязанными глазами. Запахов было много, и все незнакомые. Часто шли дожди. Было страшно и одиноко.

Путь закончился в монастыре. Не обычном монастыре, где только молятся и лобызают иконы. В жутком монастыре, полном солдат. Монахи там ходили в черных рясах, а не белых, как все. И у солдат на груди были черные молнии, а не серебряные, как у тех, что поймали Оглана. Инквизиция, но не простая. Слышал, как их называли отверженными.

Какое-то отребье инквизиции на краю света. Скоро Оглан понял, где оказался. На востоке, возле самого Дар-Минора. Речной колдун Феррис говорил, что на руинах той страны много интересного. Особенно для тех, кто владеет мраком. Хотя бы и немного, как Оглан.

Но Оглана заперли в Тихом доме — так назывался монастырь. Тогда не знал, что впереди еще три года заключения.

Солдаты били его, монахи задавали вопросы без числа. Странные монахи — они владели колдовством. Разве инквизиция не убивает за колдовство?

Впрочем, Оглану было плевать.

Но сильнее дубинок и чужой воли в голове мучил дграт. В Тихом доме не мог никого убивать. Так что иногда, когда желание становилось невыносимым, Оглан впадал в буйство. В такие дни не мог есть, пить и спать. Бился о стены и дверь темницы, кричал, вырывал у себя волосы, кусал и царапал сам себя. Много раз кидался на солдат, а они избивали Оглана. После такого однажды лежал в лазарете, связанный ремнями. Ухитрился перегрызть их и убил троих больных, лежащих рядом. После этого на Оглана надели намордник. Солдаты хотели казнить, но монахи сказали — не стоит. Им нравилось копаться в голове у Оглана. И у других заключенных тоже.

Чего они пытались добиться, так и не понял. Потому что не подчинился. И все благодаря Гору.