Годы гроз

Хорошо хоть, он не отправил туда ветеранов Баргезара. Эти воины были для Дэнтона гораздо дороже золота. Сейчас их оставалось восемьдесят шесть, считая Рексена.

— Что-то еще? — спросил Дэн.

— Да. Мы узнали, что горожане собрали повозку для Грейна.

— Долго же они ждали, — сказала Кассандра, подходя.

— Госпожа, — кивнул гвардеец.

— Где они собрали ее? — спросил Дэнтон.

— На складе возле ткацкой улицы. Спрятали оружие среди мешков с шерстью. Один из людей Черлинга разузнал.

— Шерсть… — сказал Дэнтон. — Это ведь склад карлика?

— Все верно, милорд.

Торговец тканью и шерстью, карлик по имени Дейрик, был благосклонен к инквизиции. Как и многие после того, как людей Гидеона стало меньше и они перестали так отчаянно обирать купцов. Но теперь Дейрик показал другую свою сторону.

— Пойдем и ворвемся на склад? — спросила Кассандра.

Она полностью пришла в себя и рвалась в бой. Моллард все еще видел боль, как грязное дно, в глубине ее глаз. Но эта боль, наверное, теперь никогда не исчезнет.

— Нет, — сказал он. — Сделаем по-другому.

* * *

Перегруженная телега оглушительно скрипела. Рован шел рядом, чтобы хоть как-то облегчить ее, и все равно ему казалось, что оси вот-вот полопаются.

Все равно пешком приятнее. Ночь была прохладной и после дневной духоты дышалось легко, так что идти было в радость.

— Дракон! — завопил Чад, сидящий на козлах.

В его голосе было столько удивления, что Рован вскинул голову, ожидая и впрямь увидеть парящего дракона. Но нет — слабоумный племянник показывал всего лишь на созвездие.

Бедняга Чад. Здоровенный, что твоя гора, но и в голове у него тоже камни.

— Не кричи, — сказал ему Рован. — Мало ли что.

Возрождение прогнало из округи всех разбойников, да их тут никогда и не было много. Но вот инквизиция… Ров поверить не мог, что они так просто вышли из ворот на закате. Люди говорили, что новые гвардейцы графа — люди инквизитора. Но когда Рован по совету маленького торговца вручил привратнику взятку, тот молча взял и выпустил их из города.

Может, он был не из инквизиторских. Рован большую часть жизни проводил в поле и плохо знал городских.

— Крест моряка! — воскликнул Чад, снова тыча огромным пальцем в небо.

— Не шуми, — умолял его Рован. — А то нас убьют, понял? Ты видел, как дядя Ольд резал три дня назад свинью?

Вообще-то, он потрошил подохшую от жары свинью — какой крестьянин забьет скотину в начале лета? Но наивное лицо здоровяка все равно искривилось.

— Голубка, — прошептал он, указывая на небо, и следом заорал: — Грязежук!

Он подскочил на козлах, едва не упал и стать топтать невидимого Ровану жука.

— Перестань, Чад, слышишь?! Хватит!

Но слабоумный дрожал, как лист на ветру, выглядывая насекомое под ножищами.

— Все, он убежал! — Ров осмотрел козлы и впрямь никого не нашел.

Вообще-то, Рован и сам побаивался грязежуков — иные вырастали до размеров ладони, и кусались, как собаки. А еще они любили ковыряться в грязи и навозе, так что укусы часто раздувались и приносили горячку.

В некоторых деревнях, по слухам, их называли жуками-дерьмоедами или кусачим говном. Формой они и впрямь напоминали какашку с лапками.

Чад успокоился и плюхнулся на козлы, разглядывая пальцы. Рован оглянулся. Рейнвиля уже не было видно. На телеге был подвешен фонарь, но небо сегодня покрыли облака, и темно было — как ведром накрыли. За двадцать шагов ничего не разглядишь.

Где-то послышался кашель. Ров оглянулся по сторонам и, конечно, никого не увидел. Да ну, показалось. Или птица какая — они порой странные звуки издают.

Рован уже не в первый раз отвозил дары для церкви Возрождения. Но обычно они ходили большой компанией, и тогда не было инквизиции. Вот из-за них-то Рова отправили одного.

Он только однажды увидел инквизитора, и тот показался страшным в своем рогатом шлеме. Такой, наверное, убьет и глазом не моргнет. Не хотелось бы с ним повстречаться, особенно ночью на дороге.

Интересно, сколько осталось? Уезжая от города, Рован начинал теряться. Он знал, что нужно ехать прямо, пока не увидишь по правую руку низину, заросшую железнотерном, а за ней — небесную гробницу. Вот под ней-то и будут ждать воины Возрождения.

Мул совсем запыхался. Ров отыскал среди шерсти себугу — похожий на репу корнеплод, только горький, с коричневой шкурой. Он потрепал мула между ушей и сунул ему угощение. Тягач захрустел себугой, но легче ему, конечно, не стало.

— Давай, немного осталось.

— Немного, — повторил со вздохом Чад, выпутывая пальцы из вожжей.

Рован вдруг оглянулся. Никого, но ощущение было таким, что на него смотрят. Может, инквизиция преследует их? Да ну, не может быть. Из города они уезжали на закате, и ворота закрыли за их спинами. Гвардеец получил свою взятку. Да и груз не выглядит подозрительно — шерсть да шерсть. Мало ли, что внутри этой шерсти кинжалы да серебро.

А вот и низина.

— Смотри, Чад, приехали.

Племянник посмотрел и хлопнул в ладоши.

— Приехали!