Годы испытаний. Книга 1

- Ну, полно, полно, Саввишна! Может, ты отчасти и права,- уклончиво ответил Русачев и, чтобы переменить неприятный разговор, сказал: - Хотелось мне с тобой, Марина Саввишна, о Рите потолковать. Ведь она у нас уже невеста.

И муж жестом пригласил жену пересесть на диван.

- Ты за ней ничего последнее время не замечаешь?

- Нет, а что?…

- Гуляет она… Вот что…

- Молодая, что ж ей не гулять? Не чулки же в ее годы вязать. Мы ведь тоже с тобой в это время гуляли.

- Да нет, Саввишна… Другое дело. - Он заговорщически понизил голос и оглянулся на двери. - Тут недавно собралась компания: молодые лейтенанты, месяц назад прибывшие, адъютант мой - и в лес подались. К чему эти прогулки могут привести, сама должна понимать.

- Не надо во всем видеть только плохое.

- Этот Дубров по пятам за ней ходит. И как это быстро люди портятся. Он мне казался таким серьезным, исполнительным командиром. Я души в нем не чаял. «Вот,- думаю,- то, что мне надо». Так нет же, свела его Рита с ума.

- Любовью, Вася, нельзя командовать: приказал, прикрикнул - и все.

- Ничего, я ее поставлю на место. Только ты, пожалуйста, не вмешивайся.

Марина Саввишна, стоя у окна, засмотрелась на кого-то, и чайная ложка выпала из руки.

Василий Александрович удивленно взглянул на жену.

- Ты на кого это там загляделась?

- Вон примадонна Канашова расфуфыренная пошла. Погляди.

- Что, завидки берут? Шляпа в перьях не дает тебе покоя?

- Не в шляпе дело, а в том, что она совесть потеряла, в мещанку превратилась… Из политкружка демонстративно ушла: ведите ли, ей скучно. Общественное поручение дали, не выполнила - ей некогда. А чем она, спросить, занята? Днем, когда ни придешь, спит, а в комнату к ней стыдно зайти, такой там раскардаш. Чуть завечерело - накрасится, расфуфырится - и айда в город.

- Может быть, где-нибудь в городе выступает. Ведь юна артистка.

- Какая она артистка, это все для отвода глаз. Прошлый год хоть самодеятельностью в клубе изредка занималась, а сейчас и этого нет. Ну, да что с тобой толковать! - Марина Саввишна быстро оделась. - Я пойду… Вы не ждите меня, обедайте с Ритой.

2

Сегодня Аржанцев отчитал Миронова за плохую заправку коек во взводе.

На строевой подготовке бойцы заметили, как Миронов с неохотой подал команду «становись». Чем-то огорчен. Когда команда была выполнена, лейтенант недовольно сдвинул брови и скомандовал отрывисто, резко:

- Отставить! Разойдись!

Теперь Миронов стоял, внимательно присматриваясь к бойцам. Он подал новую команду: взять оружие на плечо, а затем к ноге. Некоторые бойцы запаздывали при выполнении ружейных приемов. Он подавал новые и новые команды, все более убеждаясь, что взвод их выполнять по-настоящему не умеет. Бойцы видели, как командир недовольно морщился, если кто-то отставал при выполнении приема или чрезмерно спешил, исправляя ошибку.

Наконец Миронов, не выдержав, подошел к бойцу на правом фланге. Это был Андрей Полагута. Молча взял у него винтовку. Все с укоризной покосились на Полагуту, словно говоря ему: «Это ты нас подвел».

- Многие из вас,- сказал Миронов, обращаясь к взводу,- отработали ружейные приемы плохо и потому делают их неверно.- Взгляд его говорил: «Не думайте, что это относится только к Полагуте». Напротив. Полагута с первого дня чем-то понравился Миронову. То ли своим богатырским видом и удивительным спокойствием, таившимся в его тихих зеленоватых глазах, то ли еще чем-то, неуловимым с первого взгляда.

«Начал придираться,- подумали бойцы.- А к чему нам ружейные приемы, когда мы пулеметчики? До него все было так, а ему, видишь ли, не угодили. Теперь держись, начнет гонять».

- Может, некоторые из вас считают, что пулеметчикам не нужны ружейные приемы и я просто придираюсь к вам,- точно угадал их мысли Миронов.- Но Нарком обороны в приказе на этот год требует резко поднять строевую и физическую подготовку каждого бойца и подразделений в целом. К тому же винтовка - боевое оружие вторых номеров.

Миронов встал перед строем и начал показывать ружейные приемы.

Бойцы придирчиво наблюдали за движениями командира, стараясь ничего не упустить. Может быть, лейтенант торопился, а может быть, слишком быстро выполнял приемы, чувствуя на себе критические взгляды нескольких десятков глаз, но винтовка, с силой ударившись в плечо, вдруг отскочила и чуть было не выпала у него из руки. Губы бойцов тронула улыбка. Но чем больше следили бойцы за четкими, уверенными движениями лейтенанта, тем больше проникались к нему уважением. В руках командира винтовка казалась невесомой. С едва уловимой быстротой взлетала она в воздух, ловко переворачивалась и от сильных и резких ударов звенела, стонала, плотно прилегая к бедру, плечу, будто приклеивалась.

В самый разгар занятий прибежал связной от Аржанцева:

- Товарищ лейтенант, вас срочно вызывает командир роты.

«Опять, наверное, складку на подушке нашел»,- решил Миронов, направляясь в ротную канцелярию.