Годы испытаний. Книга 1. Честь

— Солодов — кадровый связист. В армии служит столько, сколько и ты… Участник боев у озера Хасан. Имеет боевой опыт, тяжело ранен, награжден орденом Красной Звезды. Но самое главное ты не знаешь о нем… Давно мечтает офицер поступить в Академию связи. И такого командира ты считаешь безнадежным? Возьмем старшего лейтенанта Андреева. Да ведь это не командир, а самородок… Коренной сибиряк, родился и вырос в тайге, в семье охотника. Ты пойми: он разведчик с природным и редким талантом. В семнадцать лет добровольцем пошел воевать с белофиннами. На его личном боевом счету десять «языков». Ранен в левую руку. К тому же отличный снайпер. Девятнадцать «кукушек» снял. Имеет три медали «За отвагу» и орден Красного Знамени. На фронте заметили, что он талантливый паренек, послали на курсы младших лейтенантов, а когда окончилась война, ему досрочно присвоили звание лейтенанта. В двадцать лет он уже старший лейтенант. Да ты вспомни: мы с тобой в такие годы даже младшими командирами не были. На штабных тренировках он у тебя, кроме разведдонесений, никаких документов не отрабатывает. Конечно, все это ему приелось. С его энергией ему надо большие дела поручать. Ну как, продолжим дальше?

Чепрак молчал, виновато повесив голову. Канашов встал, прошелся по комнате.

— Так вот, товарищ майор, даю вам сутки на сборы… Завтра получите путевку у Заморенкова — и поезжайте отдыхать.

Чепрак раскрыл рот от удивления.

— Товарищ подполковник, да у меня план боевой подготовки не закончен… То есть он сделан, но надо уточнить, проверить.

— Передайте дела Савельеву и поезжайте. Не думайте, что без вас полк перестанет жить…

— Да нет, товарищ подполковник, вы меня неправильно поняли. Мне бы не хотелось оставлять дела в беспорядке.

— Ваши помощники всегда должны быть в курсе всех дел полка, — сказал Канашов строго. И затем, поглядев на расстроенного Чепрака, добавил мягко, улыбаясь при этом:

— Вернетесь, может, все-таки свадьбу сыграем? Не век же вам ходить бобылем. Пора семьей обзаводиться.

…Чепрака постигла трагическая неудача в семейной жизни. Жена, которую он очень любил, умерла во время родов от заражения крови. А вскоре умерла и родившаяся дочь. Он женился вторично, но и вторая жена умерла, и тоже во время родов. С того времени он сделался замкнутым, избегал компаний, сторонился женщин. И все свободное время отдавал рыбной ловле, как правило уединяясь от всех.

Канашов знал все это. Чепрак не понял: то ли шутит командир пока, то ли говорит серьезно, но грустные глаза его вдруг потеплели.

— А куда торопиться-то, товарищ подполковник, успеется еще.

— Гляди, тебе видней… Только жить всегда торопиться надо. И не заметишь, как она пройдет.

2

Вскоре пришел Шаронов.

— А вот и Федор Федорович, хорошо. Заходи. — И, взяв его под руку, прошел в кабинет. — Был я сегодня на политзанятиях в роте старшего лейтенанта Вертя. Более несуразные политзанятия трудно придумать.

Шаронов хотел возразить, но Канашов перебил:

— По форме они правильные, тема как в программе: «Высокая воинская дисциплина — основа боеспособности армии». Но ты бы послушал эту мертвечину… Как только бойцы высидели эти часы! Взбирается на трибуну политрук роты и сыплет сплошными цитатами. Цитаты из первоисточников… Но нельзя же два часа говорить о дисциплине вообще…

— Позволь, позволь, Михаил Алексеевич! Ведь теория всегда до некоторой степени абстрактна.

Канашов повысил голос:

— Да, но как можно так отвлеченно проводить политзанятия, ежели в роте много нарушений дисциплины? Что дает бойцу повторение таких истин вроде: «Дисциплина — это основа армии», «Без дисциплины нет армии»… Бойцы скучают, зевают.

— Я, конечно, не был на занятиях… Но что ж он, так ни одного примера и не привел?

— Привел пример и даже не один. Да только из газеты «Красная звезда», а не из жизни самой роты.

«Больно торопится с выводами, — подумал Шаронов о Канашове. — Нельзя же по одному неудачному политзанятию судить о качестве всей политподготовки».

— Вот что, товарищ Шаронов. Политрука я взгрею за эту беседу. Нам попов не надо. Нужны идейные люди, болеющие за дело, а не патефонные пластинки.

Шаронов ушел от Канашова разобиженный.

3

В субботу, перед тем как отпустить бойцов в городской отпуск, Миронов сам проверил каждого. Командиры отделений Правдюк и Тузловцев сбились с ног. Они тоже, прежде чем направлять к командиру взвода бойцов, по нескольку раз осматривали каждого. Правдюк был особенно придирчив. Он поворачивал отпускников несколько раз кругом, требовал вывернуть карманы. У Ежа, который подвергался проверке первым, он обнаружил хлеб, рассыпанную пачку махорки, несколько писем и отчитал его за неряшливость. Вдобавок оказалось, что у Ежа плохо держатся две верхние пуговички на гимнастерке и подворотничок несвежий.

Продолжая осмотр бойцов, Правдюк три раза отсылал Мухтара чистить сапоги. Но красноватая кожа на голенищах никак не чернилась, и Мухтар чуть не плакал, не зная, что еще предпринять. Выручил Еж.

— А ты сбегай обменяйся с Ягоденко. Его из наряда к лейтенанту не вызовут.