Годы испытаний. Книга 2. Волга — русская река

Пролежав после ранения долгие месяцы в госпитале, Миронов после выздоровления попал в запасной полк. И если госпиталь наскучил ему режимом и собственным тягостным бездействием, то и запасной полк не принес ничего отрадного. Однообразные, похожие как две капли воды дни его службы в полку, где он командовал учебной ротой, частые смены обучаемых, столкновения с самолюбивым начальником — комбатом Свистуном до того ему надоели, что он готов был бежать куда угодно и служить где угодно, но только не в запасном полку. Все его рапорты и просьбы направить на фронт не давали никаких результатов. Больше того, после каждого рапорта капитан Свистун еще больше придирался, уличая его в нерадивости и недисциплинированности. Помог Миронову непредвиденный случай. Поверяла полк армейская комиссия. Постановку обучения в батальоне Свистуна признали неудовлетворительной. Решили командный состав (большинство не воевало) направить в действующую армию. И тут просьбу Миронова поддержали. В отделе кадров армии ему сообщили о том, что он давно уже старший лейтенант, вручили орден Красного Знамени за спасение полкового знамени и назначили командиром батальона.

Новый начальник Миронова — командир полка принял его по-фронтовому просто и радушно.

— Садись, будем знакомиться. Изнанкин я.

Миронов тоже представился.

— Постой, постой, чем-то мне знакома твоя фамилия. У тебя старший брат есть?

— Был. На финской погиб.

— Он повыше тебя ростом. Кажется, Петром звали?

— Нет, Николаем.

— Да, да, вспомнил, Николай. Правильно. Он в моем батальоне пулеметным взводом командовал. Смелый парень был. А погиб он, как помню, весной. Командира роты убило. Рота залегла. Он и поднял людей в атаку. Тут его очередью из дота финского и прошило. Орденом его наградили посмертно.

— Орденом?

— А разве вы не получали?

— Нет.

— Сообщи родным, пусть письмо в наркомат обороны пошлют. Или сам лучше напиши. О том, что наградили, я точно знаю. Приказ из дивизии нам пришел.

Изнанкин глядел на Миронова и улыбался.

— И ты, гляжу, успел отличиться. За что тебе орден дали?

Миронов рассказал.

— Люблю орден Красного Знамени. Этот орден самым первым в Красной Армии был учрежден… Да, похожи вы друг на друга. Хотя как же иначе? Ведь братья родные. Ладно, садись, сейчас обедать будем. Кирпиченко, давай тащи нам обед на двоих. И погреться. Ух, как я продрог, — и он накинул на себя меховой жилет.

Ординарец командира полка принес обед.

— Ну, новый мой комбат, выпьем за боевую дружбу. На фронте без дружбы нельзя… Ну, у нас тут, старший лейтенант, служить пока легко. Полное затишье…

Но тут земля дрогнула, и с потолка землянки посыпался песок. Их оглушил разрыв, и они несколько минут ничего не слышали. В ушах стоял звон.

— Вот черт бы их подрал, этих фрицев! Будто они подслушивают. Стоит только сказать, что у нас тихо, как они начинают палить из орудий и минометов. У них все наоборот выходит — вроде как моя фамилия.

Солдатские щи были вкусными, наваристыми, и Миронов похвалил обед.

— А ну-ка, Кирпиченко, тащи еще!

— Спасибо, уже сыт.

— Ты у меня не командуй за столом. Батальоном будешь командовать. Гляди, какой ты тощий! Знаю я, как там в запасных полках живется.

Зазвонил телефон.

— Ты, Верть? Так, так. Ну что ж, направляй его ко мне. Обедаю с новым комбатом. Ничего, посылай, не помешает. С нами заодно пообедает.

Изнанкин положил трубку.

— Что-то в последнее время много командиров к нам стали присылать. Не иначе, как наступать скоро будем. На той неделе в полк двенадцать новых командиров взводов прибыли, пять командиров рот. А сейчас звонил начштаба мой: еще одного комбата прислали. Изнанкин налил еще водки. Миронов отставил стакан от себя.

— Не могу больше, товарищ майор.

— Что? Какой же ты мужик — водку не умеешь пить? Выпьем, чтобы ты хорошо командовал и бил немца крепко. Еще орден получишь, коль воевать с умом будешь.

Они подняли стаканы. Дверь открылась и тотчас захлопнулась.

— Давай заходи, заходи. Кто там?

У Миронова чуть было не выпал из рук стакан.

— Товарищ майор, капитан Свистун прибыл в ваше распоряжение.

Выще левого кармана у капитана сиротливо поблескивала медаль. Миронов вспомнил об эпиграмме, написанной им по этому поводу в запасном полку:

И на груди его широкой
Медаль висела одиноко… —

и невольно улыбнулся.

Изнанкин поднялся, пожал руку капитану и сказал, обращаясь к Миронову:

— Познакомьтесь, этот капитан тоже прибыл батальоном командовать.

Миронов поднялся с места.

— Мы знакомы, — сказал Свистун и, отвернувшись в сторону, сунул небрежно руку. «Орден получил все же. Ну, теперь нос будет драть и при случае сводить счеты».

— Ну, тогда садись за стол.

За обедом Миронов и Свистун не обмолвились ни единым словом и старались не глядеть в сторону друг друга. Пообедав и поблагодарив Изнанкина, первым встал Свистун. Он попросил разрешения пойти в штаб. Тут же поднялся Миронов.

— Разрешите идти?

— Постойте, постойте, комбаты. Совсем запамятовал. Вы комдиву не представлялись?

— Нет.