Годы испытаний. Книга 3. Разгром

С чувством важности полученного сейчас приказа командарма прорвать румынские боевые позиции, на которых задержалась стрелковая дивизия Андросова, и со смутным чувством тревоги вернулся он к Поморцеву. Он был весь там, в бою, стремился как можно скорее начать боевые действия танкового корпуса, но что-то невольно беспокоило его. Почему наши пехотинцы не взломали вражеской обороны? Не случайно он накануне предупреждал Андросова. «Не подведите нас. Не сделаете надежных ворот для танков — и прорыв может не удаться. А что же такое случилось с Мироновым, на которого он так надеялся и советовал Андросову поставить его полк на главном направлении, выходит, тоже не оправдал его надежды?»

Поморцев подошел к Канашову, всматриваясь в задумчивое лицо, пытаясь угадать его настроение.

— Путевку получил, Михаил Алексеевич?

— Все в порядке. Бьем совместно с пехотой на Клиновой и на Усть-Медведецкий.

— А что же пехота, не взяла, значит, с ходу?

— Что-то застопорились.

— Давай выручай. Они тоже тебя выручат. Поморцев обнял Канашова за плечи.

— Да только не зарывайся! По-умному. Не очертя голову.

— Есть, товарищ полковой комиссар!

Канашов влез в командирский танк, помахал Поморцеву шапкой.

Танк рванул с места, заскрежетал гусеницами и, вырвавшись, обогнал грохочущую колонну, понесся вперед, грозно покачивая орудием.

«Вот бы нам теперь встретиться в этой просторной степи с генералом Мильдером, — подумал Канашов. — Потягались бы силами, померились кто кого. Это не сорок первый и не лето сорок второго».

За командирским танком Канашова неслась стальная армада — сотни новых боевых машин последних марок, грозных танков Т-34, КВ. Попробуй останови их. Какая сила их остановит? Нет сейчас такой силы. Это хорошо знал Канашов. Вот справа от дороги вздыбились разрывы земли. Противник открыл огонь. Это бьют минометы из хутора, спрятавшегося в лощине.

— Шумейко, — командует Канашов. — Дай-ка им по-гвардейски. — Башенный стрелок, смуглый, коренастый танкист, быстро работает у орудия. Выстрелы звучат часто, один за другим. В ушах долго разносится их звон, до глухоты, которая, будто вата, забивает уши. Во рту становится кисло от газов, наполнивших танк.

Танковые бригады с ходу ворвались в хутор Клиновой вместе с пехотой и захлестнули последние траншеи врага. Уцелевшие солдаты бегут к обрывистым оврагам, но там уже засели наши стрелки. И вот уже тянется гуськом колонна пленных в бараньих островерхих папахах.

Канашов доложил Кипоренко об успешной атаке. Отдал распоряжение командирам бригад ускорить темпы движения. Свернув с дороги на обочину, он пропускал танкистов, придирчиво осматривая каждую машину.

Рассматривая в бинокль впереди лежащую местность, у балки с кустарником он увидел Миронова. Он стоял в «виллисе» и махал рукой, показывая кому-то, что надо идти вперед. Канашов приказал развернуть танк и подъехал, загораживая дорогу машине Миронова. Миронов увидел Канашова и растерялся.

— Чего же это твои орлы топчутся на месте? Выдохлись? Рановато. Дорога нам предстоит дальняя.

— Огонь сильный, товарищ генерал. Артиллерия моя позиции меняет.

Канашов понимающе кивнул головой.

— Не горюй. Мы сейчас дадим жару! Доколачивайте здесь остатки и от нас не отрывайтесь далеко.

— Постараемся, товарищ генерал!

Канашов помахал рукой, танк взревел, выбрасывая черные клубы дыма, вырвался на дорогу и, обгоняя другие танки, исчез в снежном вихре.

8

Майор Миронов ехал в «виллисе» в Казачий Лог, довольный успехами своего полка. И как ему было не радоваться? Полк первым в дивизии с ходу захватил деревню Курашово, богатые трофеи, в том числе и автомашины, которые он решил использовать для подвижного отряда. Теперь вместе с танковым батальоном Кряжева они вырвались вперед на несколько километров. И благодаря успеху его полка в коридор, пробитый ими, будут вводить кавалерийский корпус. По сведениям из дивизии, танковый корпус Канашова был где-то у Перелазовского. Командир дивизии Андросов похвалил его за смелое решение и пообещал: «Если дивизии присвоят гвардейское звание, первое знамя буду вручать твоему полку». «Вот сейчас приедем в штаб, в Казачий Лог, — думал он, — объявлю всем об этом». И хотя иногда приходила мысль: а не слишком ли рано, не воспримут ли все это как хвастовство. Ведь приказа-то нет. Но радость распирала его, и он улыбался, ему не терпелось всем рассказать об этом разговоре с комдивом.

— А что ты скажешь, Вася, если наш полк гвардейское звание получит?

— Да ну, товарищ майор! — Вася Сучок хлопнул себя по шапке, надвинув ее чуть не на глаза.

— Вот и ну! Занукал, будто Ерофеевич на коней. Вот только какой из тебя гвардеец, Вася? Шапка сидит на тебе что кастрюля, шинель прожженная, рыжая. И подворотничок не менял, видать, давно. А гвардеец ты знаешь, каков на вид? Орел, и все у него в порядке и взгляд, и хватка у него орлиная. Не то, что у тебя: машина едет не едет, будто на ромашке гадаешь.

Вася нахмурился, обиделся.