Годы испытаний. Книга 3. Разгром

При разработке и принятии решений по плану Сталинградской операции на местах никаких дополнительных существенных поправок оперативного порядка в прежний, принятый Ставкой план командующие фронтами, армиями и корпусами не внесли.

Мы лично уверены в успехе предстоящей операции.

За этими официально сухими, по-военному скупыми словами из доклада исполнителей воли Ставки не были видны ни та огромная работа в тяжелейших фронтовых условиях сотен тысяч людей, ни понесенные в непрекращающихся ни на минуту боях потери, ни трудности, в которых рождались эти умные и дерзкие замыслы и планы, ни то многое, что препятствовало их воплощению. Самые дотошные исследователи истории великой битвы на Волге еще долгие годы будут изучать, удивляться и восторгаться тому, как и почему случилось то чудо высокого военного искусства, перед которым преклоняются народы всего мира. Но все, кто тогда делал эту великую историю на берегах Волги и Дона, не думали о славе. Они спасали Родину от катастрофы и гибели, и каждый отдавал этому святому делу всё лучшее, что он имел, и самое дорогое — жизнь.

А военная обстановка в Сталинграде оставалась до предела напряженной и опасной. И Ставка направила в те дни Василевского на Сталинградский фронт, поручив ему продолжать начатую работу по подготовке к контрнаступлению в войсках, освободив Еременко от этих задач и поручив ему только руководство обороной города.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. РАЗГРОМ

А слава тех не умирает,

кто за Отечество умрет.

В. ДЕРЖАВИН

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

От Рубежинского до Мело-Меловского, на стокилометровом расстоянии, растянулись вдоль правого берега Дона, укрылись, залезли в землю войска Юго-Западного фронта, будто гигантская тетива, натянутая в излучине Дона, нацелив стрелы ударов своих армий на юг и юго-запад.

В ночь на 19 ноября на всем фронте работали первопроходчики во вражеской обороне — саперы, делая проходы в заграждениях и минных полях, очищали позиции от затаившейся, невидимой в земле смерти. Делали они свою опасную работу под густым покровом тьмы, кое-где под огнем противника, не имея права ошибаться. Каждая ошибка — верная гибель, каждая ошибка — сигнал для врага: «Здесь ожидаются действия противной стороны».

В вязкой, будто смола, тьме время от времени возникала беспорядочная ружейно-пулеметная перестрелка, вспугивая дремавшую тишину. Разноцветными метеоритами проносились с шипением ракеты, освещая изрезанную окопами местность,

В эту ночь не менее опасной была работа и у разведчиков. Нужны последние сведения, что думает о нас враг, какое у него настроение, что он делает и что знает о предстоящем прорыве.

Пленные, захваченные разведкой в эту ночь, не рассказали ничего нового, неизвестного и подтвердили данные, добытые накануне. Перед готовыми к наступлению войсками фронта стояли те же подразделения, полки дивизии и корпуса союзников Гитлера — румынские войска маршала Антонеску. И, может, единственно новым были кое-какие, мало чем влияющие на подготовленный нами удар сведения — это некоторые меры, предпринятые немцами. Обеспокоенные прошедшей в предыдущие дни разведкой боем, они выставили, как подпорки к падавшему забору обороны, свои заградотряды, не надеясь на его прочность. Об этом позаботился командующий группой армий «Б» барон фон Вейхс, хотя все захваченные в ту ночь пленные румыны и немцы на допросах показывали одно: они не ожидают от советских войск серьезных боевых действий. Какое там наступление, если русские армии выдохлись и не имеют резервов, а в Сталинграде войска Паулюса добивают остатки чуйковской армии.

Разведку боем, проводимую нашими армиями на ряде участков, они принимали за неудавшиеся наступательные бои с ограниченными целями: улучшения позиций или как хитрость для дезориентации. И видели во всем этом прежде всего пропагандистский маневр — поднять настроение засидевшихся в обороне, истощенных до предела русских войск. И немцы, и румыны, одураченные пропагандой, непоколебимо верили своим военачальникам.

Эти грязные, вшивые, сгорбленные от холода пленные румыны и немцы, захваченные накануне дня прорыва, уничтожавшие с волчьей жадностью красноармейские щи, с наслаждением курившие русский самосад, с легкостью, граничившей с детской наивностью, на допросах и в беседах искренне сомневались в силах русских войск и наших возможностях. Не знали они, что все позиции, все огневые точки, блиндажи дзоты различные заграждения уже распределены для уничтожения. Один бомбами и снарядами, другие снарядами и минами, третьи минами, четвертые гранатами и пулями, именуемыми кратким и беспощадным словом на войне — огнем: огнем пехоты, артиллерии, авиации, танков, огнем, уничтожающим все живое и мертвое.

До самых последних минут начала артиллерийской и авиационной подготовки идут приготовления к атаке. Непрерывно проверяется готовность всех: от рядового бойца до самого высокого военачальника.