Годы, как птицы… Записки спортивного репортера

Время разбрасывать камни, время собирать камни и время упрямо взбираться по этим камням под небеса. Она, Джомолунгма, величайшая вершина планеты, давно зовет, манит, неужели не настала пора и нашим альпинистам разгадать ее тайну?

…Яркое солнце, ласково поглаживая верхушки сосен, слепит глаза. Машина медленно тащится по узкой, прилепившейся к скале дороге, как бы штопором ввинчивающейся в ясное голубое небо. Такой же голубизной отливает лед Медео – знаменитый каток притулился к началу дорожного серпантина. Еще один перевал, и за мостом через бурную речку, сбегающую вниз меж огромных валунов, цель моего путешествия.

Вдруг слышу: «Выбирай веревку! Закрепляй конец!». Нарушая привычную тишину, команды звучат отрывисто, а звонкое эхо далеко разносит их по нескончаемой цепи гор. За густой кроной вековых деревьев, сохранивших изумрудную зелень и зимой, не сразу разглядел пытающихся выбраться из глубокой расщелины двух людей. Один, упираясь ногами в скалу, подтягивался на руках, другой висел у него за плечами.

– Кто организует страховку? Казбек, Валера, потерпеть и попотеть надо. Голова холодная, спина мокрая, – кричит им сверху человек в темно-синем комбинезоне.

Завидев меня, оборачивается, представляется: Виктор Седельников.

– Не волнуйтесь, ничего не случилось, обычное занятие. Отрабатывается подъем и транспортировка пострадавшего. Все ведь может случиться там, в Непале, ко всему надо быть готовым.

Склоны хребта Кунгей-Алатау. Лагерь альпинистов, один из этапов тренировки нашей гималайской экспедиции перед штурмом Эвереста. Альпинисты уважительно именуют его – Горой, вот так, с прописной буквы.

– Никому никаких поблажек, – продолжает Седельников. – Работа тяжелая, но ребята знали, на что подписались, с горами шутки плохи, они не переносят легкомысленного к себе отношения, а Гора тем более, а потому – «не жалею, не зову, не плачу, просто некогда – ишачу».

– Вы хотите сказать, у каждого своя дорога?

– Именно так. И раз ступил на нее – иди до конца, как бы ни пытались тебя с нее сбить. Только тогда, по-моему, наступит то самое ощущение счастья, как у человека, завидевшего свет на финише долгого-долгого тоннеля. Только у нас не тоннель, а горы, куда еще только предстоит взойти. Сколько их на свете!

– Выходит, дорога эта нескончаемая?

– Для настоящего альпиниста, безусловно. Нет, поправлюсь: на многие-многие годы. Все-таки, когда тебе за сто, немного трудновато карабкаться по склонам, хотя и такие случаи известны.

Мы дружно смеемся, при этом я вспоминаю одного глубокого старца-кабардинца, про которого мне рассказывали, что он в своем возрасте на Эльбрусе свой в доску. Так и сказали – свой в доску.

Многие в группе Седельникова – «снежные барсы», те, у кого за плечами восхождение на все отечественные «семитысячники», их четыре – пики Коммунизма, Победы, Ленина, Корженевской.

– Все опытные, все – большие мастера, и все-таки Ерванд Ильинский – самый именитый и авторитетный среди них. Он прекрасный тактик, славится умением ориентироваться и выбирать оптимальные пути в любых горах, даже если никогда прежде там не был. Для штурма Эвереста – ценнейшее качество, – говорит Седельников. – В команде он за играющего тренера, мой главный помощник.

Через плечо у Седельникова перекинута рация. Слышу вдруг прорывающийся сквозь треск чей-то хриплый голос:

– Ребята прошли третью иглу. Самочувствие нормальное, как у космонавтов, готовы к выходу в открытый космос.

– Это еще одна наша группа, точнее связка. У нее задание более сложное, их орбита и открытый космос – траверс массива Иглы Туюк-Су. Таких игл-пиков несколько, подходы к каждой таят немало опасностей, – поясняет Виктор. – Зинуру Халитову и Сереже Чепчеву умения не занимать. Серега – прекрасный скалолаз. Мы вместе с ним работали на Кавказе со швейцарцами. Так вот, он с ними за один день в сильнейший туман совершил траверс грозной и коварной Ушбы. Это у нас – высший класс. А Зинур, когда шел на пик Победы, взобрался на него по северной стене, где прежде никто не ходил, а в память о восхождении оставил айсбаль.

– Что оставил? – я не стесняюсь выдать свою альпинистскую безграмотность.

– Айсбаль. Про ледоруб вы, я надеюсь, слышали, – лицо Седельникова осветляет улыбка, – так вот, это тот же ледоруб, только немного укороченный и с молотком вместо лопатки. Мы применяем его на скальноледовых маршрутах для рубки ступенек на крутых склонах и забивания крючьев.

Нашпигованный хотя бы минимумом знаний из уст человека, у которого за плечами не один покоренный «семитысячник», я с сожалением расстаюсь с этими отважными людьми, для которых горы – дом, работа, жизнь. Вполне хватило времени, чтобы убедиться в этом, да и хватит мешать занятым серьезным делом людям своими дилетантскими расспросами. И вообще пора уезжать, солнце вот-вот спрячется за скалами, надо поспеть до темноты покинуть лагерь. Олег Попов, ответственный за сбор, по каким-то вопросам спешит в Алма-Ату и вызвался подкинуть меня. И хорошо, не надо лишний раз гонять в город прикрепленный к альпинистам уазик.