Годы, как птицы… Записки спортивного репортера

Стихотворение называется – «Конькобежец»; за каждым словом чувствуется рука и полет фантазии большого мастера, высокого профессионала пера. А я дальше, отдавая должное Набокову, в таком же восхищении пребываю от пера любительского.

Великая Отечественная война. Свое спортивное оружие многие известные чемпионы сменили на оружие боевое. В тылу врага, в отряде Дмитрия Медведева сражался известный конькобежец Анатолий Капчинский. Вместо ледовой дорожки теперь по партизанским тропам «нарезал» он огненные круги.

Ленинград – огромная наша боль и по сей день еще не зажившая до конца глубокая рана на теле страны. 900 дней чудовищной блокады. Выстоять, выжить помимо героизма, мужества, твердой веры в Победу помогал и спорт. Красноречивее всяких слов – как ни старайся, все равно не подобрать такие, которые сполна характеризовали бы отвагу защитников великого города и его жителей, – воспоминания А. Разинковой-Сергеевой, участницы соревнований по конькам в блокадном Питере. Стихи незатейливые, но никакой моей правки, это документ истории. Лишь короткая справка: упомянутые в тексте Николай Петров и Лидия Чернова – заслуженные мастера спорта; Чернова (в замужестве Селихова) после войны стала двукратной абсолютной чемпионкой мира.

Нельзя без волнения читать эти строки. Ленинград жил, боролся, под обстрелом и бомбежками проводил соревнования, отбирая на них участников первенства страны по конькам. Москва ждала их у себя как раз в разгар волжской эпопеи, битвы за Сталинград. Шесть суток добирались окольными путями до столицы Разинкова и Чернова, но к старту поспели. Им не удалось выиграть, но само участие стало огромной победой. Знаменитое изречение Пьера де Кубертена о том, что главное не победа, а участие, трансформировалось самой жизнью, питерским героизмом: участие и есть победа!

Новой же волне не символических, а реальных побед наших скороходов еще предстояло накатиться на российский берег. Евгения Гришина, четырехкратного олимпийского чемпиона, в Скво-Вэлли американские репортеры замучили вопросом: какие у вас впечатления от Штатов. Гришин недолго думал: голубе небо и легкий ветерок, который развевает флаг моей Родины. По почину тульского гравера и вятской медсестры в военном госпитале в годы войны Марии Исаковой эта волна успехов приближалась порой к девяти баллам. Справедливости ради следует заметить, что были и периоды, когда шторм побед заметно ослабевал, угасал, сменяясь полным штилем. Сейчас, с появлением новых катков, он снова набирает силу.

«Это просто чудо и неземная красота такое сочетание – древний Кремль и суперсовременный конькобежный дворец!» – такова была реакция президента Международного союза конькобежцев итальянца Оттавио Чинкванта, когда он впервые увидел каток в Коломне. Сооружение действительно гармонично вписалось в культурный и архитектурный ландшафт исторической части города.

Надо же случиться такому совпадению: в 1835 году уроженец Коломны Иван Лажечников написал знаменитый роман. Пусть он совершенно о других, трагических, событиях, ином времени, но название-то символичное – «Ледяной дом». Неподалеку от того места, где родился писатель (в честь него названа улица), у подножья Кремля спустя почти два столетия действительно возник ледяной дом с уникальной архитектурой и инфраструктурой.

Я не искал специалиста-профессионала из местного краеведческого музея или туристского бюро, чтобы он подробно рассказал об этом сооружении, заслужившем за свою оригинальность множества премий. Зачем, когда есть еще какой экскурсовод-любитель – Валерий Муратов! Он вошел в историю коньков как победитель первого чемпионата мира по спринтерскому многоборью среди мужчин. Но не это даже самое главное – Валерий Алексеевич – свой, коломенский, более того, почетный гражданин Коломны, которая, упомянутая впервые в летописи еще в 1177 году, стояла у истоков российской государственности.

– Это так, а двор дома № 73 по Гражданской улице, в двух шагах от Кремля, – вообще малая родина. Внизу река Коломенка. Зимой мы, детвора, с нетерпением ждали, когда она замерзнет – и на лед. Резвились с раннего утра до темна, с перерывом на школу. Коньки прямо к валенкам прикручивали, достать ботинки с приклепанными коньками тогда было трудно. Свое мальчишечье увлечение я делил тогда пополам с голубями, так оно сохранилось и до сих пор. Только коньки с 14 лет перестали быть для меня хобби, а превратились в серьезное профессиональное дело, дело жизни.