Годы нашей жизни

На склоне лет человек чаще обращается к прожитому. Всякий раз, когда сознание и совесть задавали Оленчуку вопрос, как прожил он свои семьдесят шести лет, старик был спокоен. В его думах о прожитом колхозный сад занимал немало места. Теперь уже другие садовничали, продолжали его работу, но первая же мысль, явившаяся Ивану Ивановичу, когда пришла весть о каховской стройке, — полив сада. Сколько раз эта мечта волновала воображение старого садовника. О воде можно было только мечтать. Кругом безводное Присивашье. В колодцах плохая соленая вода. А за Сивашом — на Литовском полуострове, под Перекопом, на севере Крыма — и такой колодец редкость. В дни перекопского штурма Оленчук узнал цену котелку воды. Бойцов в окопах под Сивашом больше всего мучила жажда, и по приказу Фрунзе воду возили из Строгановки, из соседних сел.

С тех пор как в Строгановку пришла весть, что по трассе будущего канала, где-то за Асканией-Нова, уже движутся изыскатели, люди стали все чаще встречать Оленчука на берегу Сиваша, за селом.

Высокий, в ватном пальто и легкой фуражке, опираясь на палочку, тяжелой, но уверенной походкой он совершал дальние прогулки. Но те, кого он хотел встретить, пришли к нему сами.

Иван Иванович стоял у своего дома, когда целая ватага ребятишек, обгоняя друг друга, прибежала с известием:

— Дiду Оленчук, до вас iнженери йдуть!

Трое молодых людей в куртках и ушанках, с биноклями и военными сумками на поясах, чем-то походили на его старых знакомых, боевых разведчиков. И в самом деле, они были разведчиками воды.

Показывая памятные места, Оленчук повел их по берегу, над которым стоял густой соленый запах Сиваша.

— Здесь по дамбе через Сиваш канал перейдет на крымские земли, — рассказывали Оленчуку инженеры.

— По дамбе? — переспросил он, и ему вспомнилась другая дамба.

Когда войска Фрунзе вброд перешли Сиваш, вдруг поднялся сильный восточный ветер. Он гнал воду обратно в залив, и она затапливала броды, грозя отрезать полки, сражавшиеся на Литовском полуострове. Тогда Строгановка и вся округа начали спешно возводить на Сиваше дамбу, чтобы задержать воду. Люди, строившие ее, видели рядом с собой бойцов-связистов, что стояли по многу часов в воде, держа в руках провода, по которым Фрунзе из Строгановки руководил боем.

— Да, — сказал Оленчук, — тут у нас молодежь, школьники часто спрашивают, как теперь на Перекопе, наСиваше все будет. А оно с бою все завоевано… И Каховка, и вода. — Он подумал еще с минуту и сказал: — Эта вода кровью добыта.

20

Урок географии в каховской школе.

На этот раз он проходил не в классе, увешанном картами, а на берегу реки. Учитель географии говорил о природе, климате, о будущем южных степей.

Юные каховцы стояли на скалистом обрыве правого берега. С высоких бериславских круч им открывался вид на Каховку. Она лежит в зелени абрикосовых садов, виноградников. А за Каховкой размахнулись степи. Кажется, нигде нет такой шири, такого неба, как в степи под Каховкой.

На обоих днепровских берегах поднимались в это голубое и высокое небо треноги копров, буровые вышки изыскателей и разведчиков. По вечерам, точно маяки, они светили огнями полевых электростанций.

Еще совсем недавно здесь, на песчаном каховском берегу, ходили первые разведчики — топографы и геодезисты со своими теодолитами. И вот уже сотни изыскателей — геологов, фильтраторов, гидротехников, мастеров бурения — проникли к глубь земли. Они разведали основание будущей плотины, котлован станции, ложе водохранилища.

На Каховском плацдарме начиналась великая строительная битва.

Тридцать пять школьников, тридцать пять юных каховцев стояли на крутом днепровском обрыве и слушали рассказ о том, какими будут завтра их родные места, села, степи и все здесь вокруг.

— Дорогие мои ребята! В восьмидесятые годы в нашу Каховку приезжал русский писатель Глеб Успенский. Он побывал на ярмарке батраков. Зрелище этой ярмарки потрясло Успенского. «Смотрите на него в Каховке», — с тоской, болью и мукой писал он о крестьянине. На рубеже нового века из Самары, с берегов Волги, Ленин видел нашу Каховку и все Приднепровье, думал о них, когда писал свою первую работу. Он верил в их будущее. За последние полвека все переменилось в наших краях. А когда вы закончите школу, знакомая вам карта родных мест тоже очень изменится. Мы стоим в вами на правом берегу будущего Каховского моря. На левом вырастет новый город. Там будет красоваться огромное здание гидростанции. Заработают ее мощные турбины. По степным просторам разбегутся во все стороны главные и боковые, магистральные и отводные каналы, которые понесут воду в степи. Это сделают ваши деды и отцы. И, повторяя слова писателя, с гордостью говоришь теперь: «Смотрите на них в Каховке!»

21

На столе рядом лежат две карты.

Та, которую видел Ленин. Она была приложена к плану электрификации России, и на ней отмечена Запорожская и еще 29 электростанций. Комиссия ГОЭЛРО предлагала соорудить их за 10–15 лет.