Годы огневые

Ну что ж, пришлось пожертвовать возможностью изучить памятники прошлого Индии. Взамен, однако, мы получили возможность увидеть черты новой Индии.

В поездке у меня по сравнению с моими спутниками было одно преимущество. Девять лет назад я уже побывал в Индии. Новая встреча с этой страной была столь же братской и теплой, что и в первый раз. Но я без труда обнаружил, что индийская общественность знает жизнь Советского Союза гораздо лучше, чем раньше. В этом мы увидели значительную долю просветительного труда членов общества, их неутомимую благородную деятельность.

…Хирург А. Даиров — казах, спокойный, обычно немногословный человек. Когда он переступал порог медицинских учреждений Индии, то становился неузнаваем. Он охотно рассказывал своим индийским коллегам не только о постановке здравоохранения в своей республике, но и во всем Союзе. Он подробно делился собственным опытом уникальных операций на сердце с применением новой, совершенной аппаратуры, созданной нашими учеными.

Слушая эти беседы, я думал о том, что советская политика дружбы между народами очень часто раскрывается сейчас и в таком священном деле, как спасение жизни людей. И я вспоминал рассказ командира нашего самолета, который незадолго до нашего рейса доставил в Индию бесценный груз, состоящий из миллиона доз различных противоэпидемических сывороток — безвозмездный дар Советского государства.

Советский медик Даиров здесь, в Индии, осматривал и диагностировал многих тяжелобольных. Иногда он возвращался в гостиницу из больницы поздно вечером. Ложась под москитную сетку, он долго не мог заснуть, ворочался, потом вдруг начинал рассказывать о своих новых пациентах. Их судьба, их здоровье волновали его так же, как состояние его больных в Алма–Ате.

А доктор педагогических наук Е. Соловьева? Она посещала колледжи, встречалась с учителями, проводили долгие беседы о психологии ребенка, о педагогике, делала сообщения в самых различных, но в равной степени пытливых аудиториях о постановке народного образования в нашей стране. И все это время я наблюдал в ней такую заинтересованность, будто Е. Соловьева персонально отвечает за воспитание юных индийских граждан.

Когда Е. Соловьева делилась с индийскими учителями собственным педагогическим опытом, блокноты их покрывались торопливыми записями; я думал: «Ну что же, древние памятники Индии мы рассмотрели на репродукциях, почитаем о них еще раз в книгах, зато нам довелось заглянуть в лицо новой Индии».

В самых различных аудиториях разговор о советской литературе вызывал жадный интерес и по существу касался всех сторон строительства коммунистического общества в нашей стране. Особенно велик здесь интерес к советской литературе последнего десятилетия. Через нее общественность Индии жаждет глубоко познать великие преобразования, которые произошли в жизни нашего общества. Даже краткое изложение содержания наиболее заметных произведений наших писателей минувшего года вызывало самый живой и благодарный отклик.

И когда видные деятели индийской культуры говорили нам о том, что «современная советская литература близка духовным интересам индийского народа своим высоким многогранным гуманизмом», — с этой оценкой было приятно согласиться.

Реакционная печать Индии слабодушно и трусливо замалчивает общечеловеческое прогрессивное значение советской литературы. Зато на ее страницах нет недостатка в клеветнических сплетнях. Появились, например, сообщения, будто бы нашим журналам и газетам запрещено печатать молодых литераторов, подвергшихся критике. И когда я на пресс–конференции перечислил напечатанные только за последние месяцы истекшего года удачные произведения этих самых молодых писателей, аудитория индийских журналистов была просто возмущена клеветой ряда местных газет, которая так просто опровергалась фактами нашей повседневной литературной жизни.

Пределом цинизма была истерическая кампания реакционной печати, связанная с печальной гибелью под Москвой студента из Ганы. Эта печать прекрасно знала обстоятельства его смерти: человек замерз в состоянии сильного опьянения. Прекрасно известно название государства, где вешают «цветных», не пускают их на порог школ и университетов, где жгут их дома. Но классовая злоба водит отравленными перьями.

Мы выступали в эти дни на митингах, организованных прямо на улицах. Вместо графина с водой на трибуну ставился кокосовый орех с пробитой макушкой, а репродукторы были развешаны на стволах пальм. Мы начинали говорить, и вот останавливались прохожие, пассажиры выходили из автобусов — это и была наша аудитория.

Обычно индийцы, приветствуя, складывают перед собой ладони, но именно в эти дни тысячи людей протягивали нам руки для пожатия.

Мы спросили наших индийских друзей, чем объяснить это массовое нарушение обычая. Нам сказали:

— Это знак особенпо большого внимания к вам как к советским людям.