Годы огневые

Мы не знали, что шофер наш Фатхи гордо пообещал своим приятелям показать советским журналистам весь блеск и дерзновенное искусство каирского водителя, для которого бешеная скорость и презрение к правилам уличного движения являются самыми достойными показателями мужества и, увы, умения обращаться с машиной.

И это свое тщеславное намерение Фатхи осуществил с непреоборимой настойчивостью. Двести километров наша машина мчалась так, будто ею выстрелили. Еще до захода солнца мы прибыли в Луксор, знаменитый своими древностями: Фиванским некрополем, Кариахским храмом, долиной царей — место паломничества египтологов всего мира.

Мы должны были пересечь Египет с севера на юг. Мы собирались, вопреки шоферскому самолюбию Фатхи, медленно и вдумчиво проехать долину Нила, чтобы увидеть ее плодородие, дарованное драгоценной водой Нила. Эта картина как бы рисовала нам все великое животворящее значение высотной Асуанской плотины для судеб народа, для будущего страны.

130 миллиардов кубометров воды, которые соберет в своем гигантском искусственном море высотная Асуанская плотина, могуче атакуют мертвую пустыню и своей «живой водой» даруют жизнь пустыне.

В Африке есть обычай: если человек в пустыне поделился с тобой водой, ты как бы становишься его братом. Асуанское море, которое создают строители высотной плотины, — бесценный дар народу, и то, что в создании этой плотины участвуют советские специалисты, делает их побратимами египтян.

Каирские журналисты почему–то мало пишут о строительстве Асуанской плотины, столь много значащей для судьбы страны. Но египетские феллахи черпают свои познания жизни не из прессы. Путем тяжкого труда добывают они себе средства к жизни, принося в кожаных мешках воду на свои поля. Феллахи оказались более осведомленными о великой стройке и о тех, кто в ней участвует. Этим обстоятельством неплохо пользовался наш водитель Фатхи. Стоило ему значительно кивнуть в нашу сторону и сказать, что эти «русси» едут на Асуан, как мгновенно другие водители уступали очередь у бензоколонки, сметали пыль с нашей машины, угощали фруктами, сахарным тростником и сообщали последние новости.

Чем ближе мы приближались к Асуану, тем радушнее нас встречали арабы. Так глубоко благодарное уважение к советским строителям Асуана косвенно падало и на нас.

Значение великой африканской стройки — высотной плотины — мы ощущали беспрестанно на всем протяжении пути. С восхода до захода солнца мы видели безмерный труд феллахов, добывающих воду на свои поля. Мы видели, как вращают бесконечно дети и старики ручки длинных деревенских барабанов с винтообразной спиралью внутри, как шадурами медленно черпают ее из канав, как палкой, с привязанной па конце жестяной банкой, терпеливо переливают воду из канавы в канаву, как женщины бесчисленной вереницей носят воду в глиняных тяжелых кувшинах из глубоких колодцев, чтобы вылить ее на полоску земли. Тысячи лет так добывал эту драгоценную воду народ, борясь с беспощадной смертоносной пустыней.

Решение правительства Египта построить своими силами с помощью Советского Союза высотную Асуанскую плотину — исторический акт, знаменующий начало новой эпохи африканского континента.

Конечно, по дороге нам очень хотелось тщательно осмотреть знаменитые древности Египта: дворцы, гробницы, храмы, монументы, обелиски. Но в свое время Фатхи провез по этому пути известного советского египтолога, сопровождал его при осмотре древностей и, вооружившись таким способом добытыми сведениями, он безжалостно гнал от нас проводников, считая их невеждами. Он полагал, что теперь он, Фатхи, только он один обладает всеми достоверными знаниями о богах, фараонах, эпохах. Он даже пробовал читать нам иероглифы. Для этого он становился лицом к любой стенной росписи и говорил то, что считал нужным говорить. Фатхи с энтузиазмом восхвалял познания советского египтолога, но со дня их совместного путешествия прошло немало времени, поэтому то, что Фатхи забыл, он восстанавливал с удивительной смелостью, не считающейся с фактами, датами и даже самой историей. Я не решаюсь делиться теми сведениями о древнем Египте, которые энергично и самоуверенно сообщал нам Фатхи. Они были очень своеобразны, но, как говорится, несколько расходились с первоисточниками. Но то, что колоссы Мемнона и многие другие монументы Луксора высечены из прочного асуанского камня, привезенного сюда тысячи лет назад по Нилу, говорило нам, что строители Асуанского гидроузла имеют дело с крепчайшими породами, и если объем скальных работ на Асуане равняется семнадцати пирамидам Хеопса, то асуанский гранит во много раз превосходит своей твердостью породы, которые шли на плиты этой знаменитой пирамиды.

Благоговение к древним скульптурам, вырезанным из асуанского камня, сочеталось у нас с почтительным уважением к строителям высотной Асуанской плотины, которые высекают в гранитной тверди грандиозное гидросооружение современности.