Годы огневые

Серега, стоя во весь рост на санях, дико выл и гикал. Лошадь несла, комья снега летели из–под копыт в лицо. Серега не чувствовал — он дико выл и гоготал, подхлестывая лошадь. Степь метелила, качалась и неслась вслед за Серегой. Не доезжая до колхоза, Сергей для вида пустил лошадь шагом. Живот лошади плясал в тяжелом дыхании, от лошади клубился пар, ноги дрожали. Серега распряг лошадь и пинком хотел отправить ее в стойло, но лошадь вдруг пошатнулась и упала. Прибежал конюх. Он сразу понял, в чем дело. Сначала он хотел ударить Серегу, потом бросился к лошади и начал возиться с ней, но лошадь не вставала больше. Сергея Званцева судили.

— Человек, который портит общественную собственность, есть кулацкое отродье! — сказал общественный обвинитель Павел Васильев. — Званцев совершил хулиганский, вредительский поступок. Враги наши, проникая в колхозы, действуют именно так, как сделал сейчас хулиган Сергей Званцев.

Не всегда удается, конечно, устроиться хитроумным «юношам» в колхозе. Тогда они ищут других путей. Наши гигантские новостройки требуют сотен тысяч людей. Враги пользуются случаем и пролезают на строительство. Они быстро тут ориентируются. Здесь они смыкаются с людьми из города, не сумевшими там вновь себе наладить уютной жизни.

Они — веселые экспериментаторы. Они кладут в бетонный опалубок деревянные чурки, чтобы узнать — выдержит после этого колонна тяжесть крыши или рухнет. Они любят жизнь веселую и приятную. Они проявляют исключительные способности в организации грандиозных попоек в бараках. Они создают и распаляют традиции «своих и чужих». Они полны воинственнопатриотического пыла. Они вызывают и вдохновляют побоище между бараками. Они проявляют живейший интерес к твоей национальности, чтобы потом травить и издеваться над тобой за то, что ты украинец, еврей или поляк.

На новостройках мы должны быть особенно беспощадны. И если общественные организации, в первую голову комсомольские, не сумели при первых проявлениях хулиганства развернуть широкую кампанию по борьбе с хулиганством, мы должны делать суровые выводы.

Мы имеем в своих руках клубы со всем инвентарем, зимние и летние, хорошо оборудованные стадионы. Но разве мы достаточно используем этот крепкий инструмент убедительнейшей культурной работы? А ведь, если мы не мобилизуем молодежь, — ее мобилизует враг. Наряду с чуждыми людьми сплошь да рядом от скуки — оттого, что ребятам после работы нечего делать, оттого, что комсомол плохо борется за молодежь в быту, — хулиганят наши рабочие парни. Хулиганство эпидемично, им болеют и заражаются очень многие от скуки, при плохо организованной массовой работе.

Краммашстрой. Строится величайший в мире машиностроительный завод. На строительство прибыла группа московских электросварщиков. Все — молодежь, недавно окончившая электросварочные курсы: среди них много комсомольцев. Работа по электросварке еще не начиналась. Ребятам предложили пока пойти на другую работу. Они отказались, мотивируя свой отказ отсутствием спецодежды. Сочинили отказ и мотивировку — Эркин и Чумичев, выгнанный из комсомола.

Молодые москвичи жили три недели на строительстве и ничего не делали. Сами ни к кому не ходили, и их не беспокоили. Комсомольские организации на строительст–ве знали о приезде москвичей. Даже как–то заворг обмолвился, что–де неплохо, что москвичи приехали, народ, должно быть, культурный… но пойти к ребятам, познакомиться с ними, ориентировать их — никто не догадался. Комитет ждал, когда придут к нему, а москвичи ждали комитет.

— Ребята, — сказал Эркин, — завтра — Новый год. Я, как председатель пропойной комиссии, даю приказ по эскадрону. Гони по красненькой.

По красненькой собрали. Чумичев сходил в город и приволок несколько литров водки.

Началась выпивка. Эркин на минуту исчез, потом снова появился и сказал сияя:

— Ребята, нас девчата из женского барака к себе зовут.

На самом деле их никто не звал. Ребята гурьбой пошли в барак. Увидев пьяную толпу, женщины начали их гнать, но те, будучи вполне уверены, что их действительно кто–то приглашал, не уходили.

Староста барака, накинув платок, выбежала на улицу. Навстречу ей попался председатель стройкома, возвращавшийся вместе с группой рабочих с собрания. Она попросила его унять хулиганов. Председатель пошел в барак, первый, с кем он столкнулся, был Чумичев. Увидя председателя, Чумичев сказал ухмыляясь:

— Ты давай топай отсюда помаленьку.

И загородил вход.

— Пусти, — сказал председатель и хотел пройти.

— А, ты так, — взвыл Чумичев и ударил председателя по лицу, вбежал в барак и закричал:

— Ребята, там шпана пришла, бить хочет.

Началась драка, и только после того, как председатель несколько раз выстрелил в воздух, хулиганы остыли. На суде рабочая общественность требовала самого сурового наказания хулиганам. Но рабочие также требовали к ответу и комсомольских работников, которые не сумели вовремя проверить прибывших и охватить их своим влиянием через кружки, школы и клубы.