Годы оккупации

Но это означает переворачивать вещи с ног на голову, ибо такого рода специализация в области знаний является одной из причин, исключающих возможность познания оригинала во всей его полноте. Моисей и Христос обращались в своей проповеди к людям совершенно иного умственного склада и обращаются к ним по сей день. Какой-нибудь портной, садовник, крестьянин, рыбак могут гораздо ближе подойти к содержанию текста и нащупать в нем более глубокие источники, хотя, конечно, не на основе своей профессии, а благодаря своей непредвзятости. Тогда они вычитают в нем нечто новое, зачерпнут живой воды, и это новое будет в то же время и старым, священным архитекстом, который открывается в Слове. По сравнению с этим сизифов труд ученых библеистов, который все более изощренными путями ведет в никуда, пропадает втуне.

Кирххорст, 29 ноября 1945 г.

Первого мая будет годовщина гибели Эрнстеля. Пока все еще приходят письма друзей из Залема и Хаубинды,[128] спрашивающих не хочет ли он вместе с ними готовиться к выпускному экзамену. Они опоздали, так как он давно уже выдержал свой экзамен на аттестат зрелости.

Кирххорст, 6 декабря 1945 г.

Поездка в Бургдорф к зубному врачу при сильном встречном ветре. Там, среди прочих объявлений на стенах, я прочел распоряжение об уничтожении спаржевых огородов и запрете на разведении новых плодовых садов. Немца посадят на картошку, как это было сделано с ирландцами в лучшие времена Англии.

У зубного врача я встретил мелкого чиновника, которому нужно вставить мост, так как у него выпали зубы. Для этого он должен получить официальное разрешение офицера своего штаба, который будет решать, есть ли смысл это делать. Этому человеку уже за шестьдесят лет. Его случай заинтересовал меня той зверской серьезностью, с которой ему приходится иметь дело, ведя переговоры, в ходе которых он старается доказать, что он действительно заслуживает того, чтобы ему вставили мост, вместо того чтобы без долгих слов заявить, что этому балбесу надо дать по шее. Нет, немцы неисправимы!

Быть может, в оккупационных войсках найдется духовный наследник Свифта, собирающий курьезные случаи, в которых воистину нет недостатка.

Кирххорст, 12 декабря 1945 г.

Пополудни приходил Радемахер, который подумывает о второй поездке в Юберлинген. Он привез новости о разных знакомых, так, например, о Гертнере,(По всей видимости речь идет о подрывной деятельности нацистов в Ирландии где к английским властям относились довольно критически. Этим нацисты и воспользовались для ведения подрывной деятельности.) который участвовал в том, чтобы поднять мятеж среди кельтских народов, и попал в плен. Там его пичкали наркотиками, чтобы узнать имена; кажется, речь шла о соединениях атропина, которые разбрызгивали в камере. Известно, что они обостряют сознание и одновременно вызывают эйфорию, которая ослабляет волю, так что у человека прекрасно работает память и он выбалтывает именно то, что хотел бы скрыть. Две попытки самоубийства, один раз пытался повеситься в камере, а затем выбросился из окна кабинета, в котором велся допрос.

Кирххорст, 13 декабря 1945 г.

Так как из-за холода почти невозможно держать в руках книги, я вечером сооружаю себе из двух одеял что-то вроде юрты, куда при помощи длинного шнура провожу электрическую лампу.

В таких условиях я с невероятным удовольствием перечитываю «Тысячу и одну ночь» в издании «Инзель». Какая удача, что я сберег среди моих книг это сокровище. Как раз сейчас можно наслаждаться в ней тем, что сказал о ней Стендаль, а затем повторил в своем предисловии Гуго фон Гофмансталь: «Книжка, которая превращает тюрьму в счастливую обитель».

В этом предисловии Гофмансталь, говоря о Востоке, попал в самую точку: это одна из областей нашей души, наш поэтический Восток.

В качестве «симметрического заключения» я бы назвал попытку определить нечто неизвестное путем его архитектурного или зеркального соотнесения с другим, уже известным явлением. Сюда относится вопрос о метафизическом соответствии наших технических усилий — о неизвестной составляющей нашего мира. Одним из возможных заключений, очевидно, является" следующее:

Во все времена люди предполагали, что делимость материи имеет свой предел и что поиск бесконечно малого где-то должен иметь конец. Теперь это подтверждается экспериментально. Когда мы, достигнув предела, продолжаем деление, происходит резкое качественное изменение разделяемых единиц, сопровождающееся колоссальным выбросом энергии.