Годы привередливые. Записки геронтолога

Итак, первая статья по экстракту эпифиза написана за день, на другой день доведена до окончательного варианта, и я еду к академику Евгению Михайловичу Крепсу в Институт эволюционной физиологии и биохимии им. И. М. Сеченова АН СССР. В. М. Дильман решил направить статью в «Доклады АН СССР». Для этого нужно было заручиться направлением академика. Е. М. Крепс был директором института, но секретарь была предупреждена о моем визите, и он принял меня сразу. Расспросил про суть работы, предложил оставить статью и сказал, что секретарь сообщит Владимиру Михайловичу, когда можно будет справиться о результате. Через день я уже получил статью, представленную в ДАН, и она довольно быстро была опубликована[22]. Нужно сказать, что примерно в то же время, то есть еще в 1972 году, закончились опыты по изучению влияния экстракта эпифиза на рост перевиваемого рака молочной железы у мышей. Практически одновременно вышла в журнале «Вопросы онкологии» и статья с этими результатами[23]. Стоит подчеркнуть, что впоследствии именно эти две статьи определили на долгие годы и в значительной мере направление моих (и не только моих) исследований. Интересно, что статья в «Вопросах онкологии» оказалась первой в мире, в которой был показан угнетающий эффект мелатонина, взятого в качестве контроля к экстракту эпифиза, на рост рака молочной железы. Эффект был довольно слабым – всего 54 процента, и мы потом его долгое время не исследовали. О том, что эта статья была первой в мире по такому эффекту мелатонина, я узнал через много лет от Дэвида Блэска, одного из ведущих специалистов по противоопухолевому эффекту мелатонина, который сказал мне об этом и даже прислал свой обзор, где это прямо написано[24]. Именно эти две статьи, как приоритетные, легли потом в основу заявки на открытие, которую мы с В. Хавинсоном и В. Морозовым подали в 1997 году, когда возобновилась прерванная в перестроечный период традиция регистрации научных открытий в стране[25].

Итак, экстракт эпифиза оказывал «омолаживающий» эффект, восстанавливая чувствительность гипоталамуса к торможению эстрогенами у крыс и восстанавливая способность к овуляции и фертильность (способность приносить потомство) у старых самок крыс. Но нужно было доказать, что повышение этого самого гипоталамического порога в репродуктивной системе происходит постепенно. Так постулировала элевационная концепция В. М. Дильмана. И мне удалось показать, что так оно и происходит у самок крыс на самом деле. Для этого я подвергал гемикастрации самок крыс разного возраста – от одного месяца до двух лет, половина животных каждой возрастной группы получала разные дозы диэтилстильбэстрола, и было установлено, что со 2-го до 16–18-месячного возраста происходит постепенное увеличение дозы эстрогена, которое на 50 процентов или полностью подавляет компенсаторную гипертрофию яичника. Этот результат был опубликован в «Бюллетене экспериментальной биологии и медицины» в 1974 году[26]. Затем этот результат был подтвержден, когда эстроген (эстрадиол-17-бета) я вводил крысам разного возраста в третий желудочек мозга с помощью стереотаксического прибора, который я неплохо тогда освоил[27].

Но вернемся в 1973 год, ко времени моего «сидения» в ИЭМе. Феномен возрастного повышения порога гипоталамуса к торможению эстрогенами был доказан. Но было непонятно, каковы механизмы этого феномена. С возрастом в гипоталамусе изменялся уровень самых различных биогенных аминов, могли измениться уровень рецепторов к эстрогенам, снизиться продукция рилизинг-гормонов гипоталамусом и чувствительность к ним клеток переднего гипофиза. Вариантов было очень много. Я засел за фармакологическую и эндокринологическую литературу. На мое счастье, библиотека ИЭМа была в те годы замечательной и, что самое важное, был мощный отдел фармакологии, в котором нейрофармакологии уделялось первостепенное значение. Я перезнакомился со многими сотрудниками отдела фармакологии, особенно молодыми или чуть постарше, с которыми до сих пор у меня сохранились самые добрые отношения.