Но сильной расе присуще не только неисчерпаемое число новорожденных, но и жесткий отбор через жизненные препятствия, несчастья, болезни и войну. Медицина XIX века, истинный продукт рационализма, с этой точки зрения также является проявлением старости. Она продлевает любую жизнь независимо от того, заслуживает ли она этого или нет. Она продлевает даже смерть. Она замещает число детей числом стариков. Она соответствует мировоззрению
Известен факт, что значительные люди редко или почти никогда не были единственными детьми. Семьи с небольшим количеством детей угрожают не только количеству, но, прежде всего, качеству расы. Народ нуждается не только в наличии здоровой расы в самом себе, но и в отборе тех выдающихся, что возглавят его. Если имеющийся материал нигде не превышает средние показатели, становится невозможным отбор, который проводился в английской колониальной администрации, прусском офицерском корпусе и в католической церкви - когда неумолимо и без оглядки на деньги и происхождение учитывается только нравственная установка и поведение в трудных ситуациях. Сначала должен осуществляться отбор жизни; и только после этого возможен отбор в сословиях. Сильный род требует сильных родителей. Под строгостью форм старой культуры в крови должно быть что-то от варварства древнейших времен, которое вырывается наружу в трудные времена, чтобы выстоять и победить.
Это варварство есть то, что я называю сильной расой [318] — вечно воинственное начало в таком виде хищника, как человек. Кажется, что его уже нет, но оно всегда находится в душе и готово к прыжку. Один сильный вызов – и враг уже побежден. Оно вымерло только там, где пацифизм поздних городов сваливает на поколения свою тину, усталое желание покоя любой ценой за исключением своей собственной жизни. Это