Годы риса и соли

Археология как дисциплина берёт своё начало по большей части в китайской бюрократии, но вскоре её переняли племена дине, обучавшиеся у китайцев, и вернулись в Инчжоу с намерением узнать всё, что можно, о народе, который они называли анасази до них, жившем на засушливом западе Инчжоу. Учёный-дине Анан и его коллеги выдвинули первые теории о миграции и истории народов, утверждая, что племена Инчжоу добывали олово на Жёлтом острове в Манитобе, самом большом из великих озёр, и переправляли это олово через океан в Африку и Азию, всем нациям бронзового века. Команда Анана предполагала, что цивилизация в Новом Свете началась с инков, ацтеков и племён Инчжоу, – в частности, древних племен западных пустынь, которые предшествовали даже анасази. Эти великие древние империи отправляли плоты из тростника и бальзамического дерева с оловом для обмена на специи и различные растения азиатского происхождения, и именно торговцы из Инчжоу основали средиземноморские цивилизации, предшествовавшие Греции, в частности, цивилизации Древнего Египта и среднезападные империи ассирийцев и шумеров.

Так, во всяком случае, утверждали археологи дине, чётко аргументируя свою позицию предоставлением всевозможных артефактов со всего мира для подкрепления своих слов. Но теперь в Азии, Фирандже и Африке появилось много свидетельств, указывающих на ошибочность этой теории. Согласно самым ранним датировкам, древнейшие человеческие поселения в Новом Свете относили за двадцать тысяч лет до настоящего момента, и все сходились во мнении, что это очень древняя цивилизация, предшествовавшая самым ранним цивилизациям в истории Старого Света – китайской, среднезападной и египетской. Но теперь, когда война закончилась, учёные исследовали Старый Свет методами, которые были невозможны до зарождения современной археологии, и обнаружили огромное количество признаков человеческого прошлого, куда более древнего, чем было известно до сих пор. Возраст пещер на юге Нсары с потрясающими изображениями животных на их стенах теперь уверенно определяли сорока тысячами лет. Скелетам на Среднем Западе, судя по всему, сто тысяч лет. А учёные из Ингали в Южной Африке сообщали, что обнаружили останки людей, или их эволюционных предков, предлюдей, которым, скорее всего, было несколько сотен тысяч лет. Они не могли использовать здесь кольцевую датировку, но свои методы датировки считали не менее надёжными.

Нигде на Земле больше не делали такого заявления, какое сделали африканцы, и поэтому многие были скептически настроены; одни ставили под сомнение методы датировки, другие просто отвергали их слова как проявление некоего континентального или расового патриотизма. Естественно, африканские учёные были огорчены такой реакцией, и встреча в тот день приняла напряжённый характер, который невольно напомнил всем о последней войне. Важно было поддерживать научную природу дискурса, разбираясь в фактах, не отвлекаясь на религию, политику или расы.

– Полагаю, патриотизм можно найти в чём угодно, – сказала Будур в тот вечер. – Археологический патриотизм абсурден, но, похоже, именно так всё начиналось в Инчжоу. Наверняка это всего лишь неосознанная предрасположенность к своей родине. И пока мы не разберёмся с датировкой, остаётся открытым вопрос, что будет потом.

– Методы датировки будут только улучшаться, – ответил Пьяли.

– Верно. Но пока что сплошная путаница.

– Это касается буквально всего.

Дни пролетали в веренице выступлений. Каждый день Будур вставала на рассвете, шла в столовую медресе, где ела лёгкий завтрак, а затем весь день посещала беседы, круглые столы и лекции у плакатов и продолжала после ужина, до самого позднего вечера. Её поразило выступление одной молодой женщины, которая рассказывала о своём открытии потерянной феминистской ветви раннего ислама, ветви, которая вдохновила возрождение Самарканда, а затем была уничтожена, и память о ней стёрта. Оказывается, женщины города Кум, восстав против правления мулл, увели свои семьи на северо-восток, в окружённый стенами Дербент в Бактрии, город, завоёванный Александром Великим, где до тех пор жили греческой жизнью в трансоксианском блаженном неведении даже тысячу лет спустя, когда прибыли мусульманские мятежницы и их семьи. Вместе они наладили уклад жизни, при котором все существа были равны перед Аллахом и между собой, что-то вроде того, как мог бы распорядиться и сам Александр, ибо он был учеником цариц Креты. И потом все жители Дербента жили долго и счастливо многие годы, и хотя держались особняком и не пытались навязать себя всему свету, они передали кое-что из своей мудрости людям, с которыми вели торговлю в соседнем Самарканде; и в Самарканде взяли эту мудрость и положили в основу возрождения мира. Всё это читается в руинах, настаивала молодая исследовательница.