Годы риса и соли

– Направлять мировые правительства, говорит он, объясняя им, что возможно, а что целесообразно… Он говорит, это может быть сделано даже исподволь, в условиях послевоенной… усталости. Он говорит, что правительства могут согласиться на существование таких комитетов, потому что не сразу поймут, что они значат… И к тому времени, когда поймут, они уже не смогут… ликвидировать их. И поэтому учёные смогут сыграть… большую роль в политических делах. Вот что он сказал.

Остальные сидевшие за столом задумчиво кивали, некоторые настороженно, другие обеспокоенно; наверняка большинство из них получали финансирование от правительства.

– Мы можем попытаться, – сказал Пьяли. – Это будет хорошим способом почтить Идельбу. К тому же это может сработать. Это должно хотя бы немного помочь.

Все снова покивали, и, услышав перевод, доктор Чэнь тоже кивнул.

Будур отважилась добавить:

– Эту идею можно внедрить под видом заинтересованности учёных в координации своих усилий ради продвижения науки вперёд. Начать с самого простого, что будет выглядеть совершенно безобидным, вроде стандартизации мер и весов, чему можно дать математическое объяснение. Или солнечный календарь, который точно соответствует реальному движению Земли вокруг Солнца. На данный момент мы даже в датах не сходимся. Мы все приехали сюда в разные годы, как вы прекрасно знаете, а здешние хозяева вытащили из-под земли очередную систему летоисчисления. Сейчас даты везде указываются длинными списками. Даже продолжительность года у нас разная. В сущности, мы живём в разных историях, хотя мир у нас один, чему научила нас война. Возможно, вам, учёным, следует собрать математиков и астрономов, составить точный календарь и начать использовать его во всех научных работах. Это поможет немного сплотить мировое сообщество.

– Но что взять за начало? – спросил кто-то.

Будур пожала плечами – об этом она как-то не подумала. Что сказала бы Идельба?

– Как насчёт того, чтобы просто начать? Возьмём сегодняшнюю дату за нулевую. В конце концов, на дворе весна. Начнём год с весеннего равноденствия, в большинстве календарей это уже так, а затем просто пронумеруем дни каждого года, чтобы избежать разнящихся способов вычисления месяцев, семидневных недель, десятидневных недель и всего такого. Возьмём за основу что-то такое же простое, что-то за пределами конкретных культур, неоспоримое, потому что имеет физическое происхождение. День двести пятьдесят седьмой первого года. До, после нулевой даты, триста шестидесяти пяти дней, плюс високосные дни – вот и всё, что нужно, чтобы сохранить природную точность. Затем, когда все эти вопросы будут унифицированы и станут универсальными для всего мира, когда придёт время и правительства начнут оказывать давление на своих учёных, чтобы те работали лишь на одну часть человечества, они возразят: извините, наука так не устроена. Мы – система, общая для всех народов. Мы работаем для того и только для того, чтобы всё было хорошо.

Переводчик повторял всё это по-китайски для доктора Чэня, который внимательно наблюдал за Будур, пока та говорила. Когда она закончила, он кивнул и что-то сказал.

Переводчик добавил:

– Он говорит, что это хорошие идеи. Он говорит: попробуем их в действии.

После этого вечера Будур продолжала посещать презентации и вести записи, но её отвлекали мысли о личных беседах, которые, как она знала, происходили между физиками в другой части медресе: о планах, которые они строили. Пьяли рассказывал ей всё. Её заметки превращались в списки планов на будущее. В солнечном Исфахане, городе старом, но обновлённом, похожем на сад, недавно разбитый среди огромных развалин, было легко забыть голод в Фирандже, в Китае и Африке, да и вообще во всём мире. На бумаге казалось, что они могут спасти весь мир.

Но однажды утром она прошла мимо плаката презентации, который привлёк её внимание своим названием: «Тибетская деревня найдена нетронутой». Он выглядел точно так же, как у сотни других презентаций в коридорах, но что-то её зацепило. Как и в большинстве случаев, основной текст был написан на персидском языке, а тезисы переведены на китайский, тамильский, арабский и алгонкинский языки – «большую пятёрку» языков конференции. Докладчицей и автором плаката была крупная молодая женщина с плоским лицом, нервно отвечавшая на вопросы небольшой аудитории (не более полудюжины человек), собравшейся послушать её выступление. Судя по всему, она была тибеткой и пользовалась услугами иранского переводчика, чтобы отвечать на любые вопросы. Будур не знала, говорит ли она по-тибетски или по-китайски.

Как она объяснила кому-то, лавина и оползень накрыли высокогорную деревню в Тибете, сохранив внутри всё, как в гигантском каменном холодильнике, так что тела оставались замороженными и всё было цело и невредимо – мебель, одежда, еда, даже прощальные послания, написанные парой-тройкой грамотных жителей деревни, прежде чем их убила нехватка воздуха.