Годы в огне

«ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ

Милостивый Государь Гнъ редактор!

Ввиду того, что неизвестными лицами распространяются в городе самые невероятные слухи с явно провокационным характером о Чехо-словацкой армии, прошу Вас не отказать в любезности поместить в Вашей уважаемой газете следующее:

Поразительные сведения. В газетах стали появляться сообщения японской газеты «Маиничи», которой харбинский корреспондент телеграфирует, что 50 000 чехо-словаков, оперирующих на уральском фронте, перешли на сторону большевиков, так как они были подкуплены евреями. То же самое телеграфирует корреспондент газеты «Дзи Дзи» из Владивостока.

А в гор. Омске ходят слухи, будто 10 чешских полков перешли к большевикам.

Относительно японских корреспондентов это каждому понятно — слишком далеко до Харбина и Владивостока и сведения эти могут быть опровергнуты Штабом Чехо Слов. армии, который опровергает их как самую гнусную ложь…

Прошу всех сознательных граждан сообщить немедленно про всех лиц, распространяющих провокационные слухи про Чехо Слов. армию в канцелярию Чеховойск, Атаманская, 50 телеф. 8-62.

Председатель Чеховойск.

Майор Кошекъ»

Все белые газеты призывали своих читателей к доносительству, уверяли уральцев и сибиряков, что «сатана отходит. Дни царства Красного Дьявола на Руси сочтены» [46], и предлагали, убеждали молодежь записаться в армию Колчака, молодую, но зело славную нынешними, а главным образом будущими победами.

Уфимская «Армия и народ» четырнадцатого ноября 1918 года поместила на первой странице призыв-объявление и потом повторяла его еще много раз, ибо слепые душой читатели не желали откликаться на зов корнета Глушкова, подписавшего этот клич.

В заметке значилось:

«К МОЛОДЕЖИ!

Кто хочет личным участием в рядах армии помочь дорогой Родине в ея последней напряженной борьбе, записывайтесь в отдельный Гусарский дивизион.

Работа кавалерии необходима, трудна.

Всадников мало, дивизиону приходится на фронте нести непосильный труд.

Крайне желателен был бы трубач.

Запись производится: Пушкинская, 111, Корнет Глушков с 11 часов дня до 8 часов вечера».

Особое, пристальное внимание Лебединский обратил на многократный призыв челябинской «Власти Народа» записываться в «Курень имени Тараса Шевченко». Дионисий был украинец, он уже знал, что в Челябинске и на восток от него рассыпаны переселенцы и беженцы западных губерний Украины. Призывы «братив» были на том же уровне, что и остальные белые воззвания, и все же Дионисий прибавил собственную красную черту к пометкам Нила Евграфовича.

«Власть Народа» в номере за двадцать восьмое июля 1918 года зазывала земляков Лебединского:

«БРАТЬЯ УКРАІНЦІ!

Не забувай свою рідну Украіну!.. Бо хто матір забувае, того Бог карае… своі люди цураются, в хату не пускают…»

Читая эту странную рекламу, Лебединский думал о Киселеве и Орловском. Они украинцы и, вполне возможно, их нынешняя жизнь целиком посвящена подпольной работе в этом полку. В том, что оба — большевики и занимаются тайным делом, Лебединский ни минуты не сомневался. В противном случае невозможно объяснить осторожность и пристрастие, с которыми земляки выспрашивали Дионисия о его взглядах и намерениях.

Продолжая листать подшивки, библиотекарь снова и снова натыкался на злобу, неуверенность, глупость, фарисейство и властей, и газет, и офицерства всех направлений.