Гоф-медик

Дворянам в этом смысле лучше – за разбой только голову рубят, за увечья сажают в крепость. Если с отягчающими обстоятельствами, то сидишь закованным в железо. Может, наказание и не мягче, но всяко почетней, чем у простолюдинов.

Что приятно, обычно здесь подсудимые долго суда не ждут. Дело ясное? На следующий день или через день выносят приговор. Осужденный просит о помиловании? Дворцовая канцелярия кладет бумаги на стол его величеству, тот обычно быстро решает, помиловать или оставить приговор в силе. Однако, коли сочтет слишком мягким, может и ужесточить наказание.

Нападать на девицу было самой плохой проделкой, которую компания реалистов только могла придумать. Да, она сбежала от охраны, но там не дураки работают. Нашли бы ее быстро. Собственно, дядя с клинком в тросточке опоздал совсем чуть-чуть. Теперь подумаем: у кого есть охрана? У высшей знати? Да. Но казна за знать не платит, а мне палату и целителя за казенный счет устроили. Про орден молчу. И еще – государь лично золотой кинжал прислал. Через сколько часов после сшибки? Чай, не в газете же он про схватку прочитал, напечатать не успели бы. Значит, утром доложили. Что, обо всем случившемся ночью его сразу информируют? Только кто-то куда-то залезет – поутру государь уже в курсе, оно ему очень интересно. Нет? Похоже, присматривают за мной по его приказу.

Королевская семья тут замешана. По возрасту Лаура внучка или внучатная племянница, других Лаур в королевском роду нет. Знаю точно, геральдику в гимназии преподают. Конечно, я делаю вид, что не понимаю, от какой она крови, но мне интересно: кроме самой девочки в это хоть кто-нибудь верит? Словом, мой ангел – отпрыск королевской фамилии.

Оскорбление члена королевской семьи карается от отсечения языка до повешения или отсечения головы. Оскорбление действием члена королевской семьи карается НАЧИНАЯ от повешения или отсечения головы, дальше предела нет. Конечно, огласка в нашем деле совсем ни к чему, но я готов поверить в ангельскую кротость государя, если четверка реалистов отделается каторгой. Да! Есть одна милая особенность в делах об оскорблениях венценосных особ. Обычно считается, что дурную кровь надо выжигать под корень, семьи тоже наказывают.

Вместо профессора меня осмотрел дежурный доктор, признал полностью здоровым и согласился на выписку. Он похвалил мастерство целителя, однако посетовал, что даже в столице всех целителей по пальцам одной руки можно пересчитать. Ангел сегодня меня не навестил, зато прибыл портной с подмастерьем. Опять меня раздели, выдали полностью новую одежду, включая белье, гимназическую форму, фуражку, ремень, черные шелковые носки и ботинки. Однако пришлось почти час сидеть и ждать окончательной подгонки кителя.

Моя новая форма отличается от старой, как породистый рысак от деревенской клячи. Вроде то же самое, но вид совсем другой. Ботинки блистают лаком кожи, идеально сочетаясь с поясным ремнем и козырьком новенькой фуражки. Медные пуговицы, пряжка и кокарда сияют каким-то таинственным светом. На шее орден с алой лентой под воротником. Плашка за наградное оружие расположилась на груди. С левой стороны на ремне кинжал. На рукаве красуется шеврон. Да, мое ранение занесено в личное дело как боевое, а значит, на левой руке, чуть выше локтя, положено иметь красно-золотую нашивку за тяжелое ранение. Видок у меня тот еще. Шрам на физиономии, солдатская звезда на шее, золотая планка на груди, наградной кинжал у пояса и шеврон на рукаве. Тяну на отставного ветерана.

Портной заставил повесить поясной кошель на ремень и пристегнуть часы. Клипса крепится на полу кителя на уровне третьей пуговицы, а цепь уходит во внутренний карман. Держать на виду больше трех звеньев цепочки считается моветоном. Червонцы купца кидаю в ранец к ювелирке и ценным бумагам. Старые вещи свернули и вместе с новым портфелем отнесли в коляску. Чувствуя себя ходячим манекеном, следую туда же.

Министр

Через четверть часа мы добрались до управы Министерства призрения. Коляска отъехала во двор, а мне было велено ждать директора гимназии в приемной. Тот с инспектором подъехал почти сразу, но нас целый час промурыжили, пока допустили до тела.

Аудиенцию давал лично министр, тайный советник, недавний герцог давно не существующего герцогства, разных орденов кавалер и просто очень толстый человек в роскошном мундире, Эльрик де Вимент, герцог Флорианский. Он демократично поздоровался за руку с директором, тот после рукопожатия с достоинством поклонился, затем с инспектором, этот кланялся чуть не до земли, а мне небрежно кивнул.

Секретарь протянул раскрытую папку, вельможа заглянул в нее одним глазом и спросил:

– Что у него со школьными оценками?

– На золотую медаль идет, ваше превосходительство, – протянул директор уже раскрытые кондуит и журнал.

Его превосходительство с интересом их полистал и вынес вердикт:

– Вижу, хорошо детей учите, но, говорят, дурная овца в стаде завелась. А вот мы у молодого человека сейчас спросим, – прервал ответ директора министр. – Как по-твоему, голубчик, почему твой одноклассник такое сочинение написал?