Гоф-медик

Вернулся от новоявленного коммерции советника – сразу настала пора переодеваться и идти в танцевальный зал. Там вновь пришлось выложиться для получения мимолетной похвалы от наставников. Сказали, до ближайшего бала основные танцы освою на достойном уровне, но не выше. Великим танцором мне не стать никогда. Слишком точен, излишне механистичен, нет творческого порыва и недоступна высокая импровизация. Потом появился мой добрый ангел, и тут выяснилось, что пришло указание, по которому все остальные уроки временно отменяются. В течение трех недель два раза в день занимаюсь только танцами и, как раньше, этикетом. Конечно, кроме тех дней, когда я на службе. По довольной мордашке принцессы легко понять, чья это затея, ведь теперь раз в день я буду ее партнером по танцам. Чего-то она недоговаривает. Хотелось бы знать – чего?

С полудня до восьми вечера у меня перерыв. Затем первое ночное дежурство в лазарете. Грубо говоря, это что-то вроде нашего медпункта для служащих. Для придворных тоже, но те обычно в городе лечатся. Для первых лиц есть лейб-медики, однако их вызывают при необходимости, во дворце они дежурят только при большой нужде.

Кроме еды, совмещенной с этикетом, у меня сегодня и занятий не осталось. Однако в нашем подвальчике есть гимнастический зал. Небольшой. Немного заброшенный. Но есть. Скудное освещение для меня скорее плюс, потому, не мудрствуя лукаво, разоблачившись до гимнастических штанов, босиком, с голым торсом начинаю разминку. Почти сразу провалился в своего рода транс, а когда, весь измочаленный, пришел в себя, с удивлением понял, что отзанимался полных четыре часа. Мокрый как мышь, и все мышцы гудят.

Еле успел до дежурства ополоснуться, отдохнуть и решить важный вопрос – в каком наряде идти на смену? Вроде надо представиться медицинскому начальству, значит, нужен парадный мундир. Но восемь вечера… Начальство меня дождется? Скользкая тема. Хорошо, спросил у местного служителя, тот посоветовал идти в летнем мундире. Все едино, кроме фельдшера и санитара, там никого не будет. Да и как бы я самым старшим по званию в лазарете не оказался. Он заверил, что оба сменных доктора не дворцовые служители, а статские титуляшки из прикомандированных от госпиталя. Для служителей, считается, больше и не надо, а придворные редко в лазарет попадают.

Серьезно озадачил меня служитель. Придется разбираться, кому я по медицинской части подчиняюсь. Понятно, никому особо не нужен, однако мне самому хоть для порядка надо знать про свое начальство.

Ровно в восемь я захожу в лазарет. Меня встречают стоящие по стойке «смирно» фельдшер и санитар. Не привык я к такому, обычно сам тянусь перед людьми. Принимаю рапорт, велю обращаться без чинов и записываюсь в журнал. Палата на пять коек пуста. Операционная пуста. В небольшой комнатке для отдыха на топчане разобрана походная постель.

– Как устанете, можете изволить отдохнуть, – поясняет санитар.

– На дежурстве не положено, – возражаю я.

– Если что, мы разбудим, – соблазняет фельдшер. – Ночами у нас тихо.

М-да… Отец с ночного дежурства совсем замотанным приходил, а здесь, видать, синекура. Не поддаюсь соблазну, а возвращаюсь в кабинет. Делать действительно нечего. Редкие записи о пациентах приходятся на дневное время. Читаю документы, инструкции, стараюсь войти в курс дела. Подчиненные еще раз стараются спровадить спать, но я категорически отказываюсь.

И что вы думаете? Часа в четыре, когда мне только принесли стакан чаю с закуской, с шумом врывается компания из трех работников кухни. Один молодой по дурости себе пальцы отрубил! Положено, когда рубишь мясо, на левую руку кольчужную перчатку надевать. Но он заленился, вот топором себе и отхватил. Большой, средний и указательный пальцы, хорошо, на левой руке. Отрубленное они зачем-то с собой принесли. Фельдшер начал было говорить про перевязку и вызов доктора. А мне парня жалко. Командую: «В операционную!» На парня – Bet Corp! Маленькая Смерть, чтобы обезболить и обездвижить. В минуту скинул мундир, снял кольца и рванул в операционную. Чем меньше времени с момента несчастного случая, тем больше шансов приживить отсеченное. А в журнал я успею записать, до сдачи смены еще вполне достаточно времени.

Оно конечно, риск. Я никогда таким не занимался, мало ли что в память вложили. Но человека жалко. Опять же надо когда-то начинать. Под присмотром лекаря лучше, но времени терять нельзя. Пациент лежит на операционном столе. Мои команды никто не оспаривает. Начинаю с большого пальца, он самый важный для кисти.

– Свет? – шепотом спрашивает санитар.

– Не нужно!

Мне в полутьме лучше видно. Трудно удерживать живую плоть и одновременно творить вязь заклинаний. Но, кажется, получается. Капли пота со лба мешают сосредоточиться, однако фельдшер промакивает их марлей на хирургическом зажиме. Кивком благодарю и продолжаю свое дело.

Не знаю, сколько прошло времени, но от стола отвалился выжатый как лимон. Мокрый, в поту, но все три пальца удалось поставить на место. Последний штрих – прибинтовал их к тонким шинам, чтобы обездвижить.