Гоген в Полинезии

исследовательская экспедиция, которая началась 15 лет назад, а закончилась в Москве, не

только поможет лучше узнать биографию Гогена, но и в какой-то мере бросит

дополнительный свет на самое главное в жизни великого гения - на его творчество.

Бенгт Даниельссон, Таити, 23 июля 1966 г.

Авт

ор книги ГОГЕН В ПОЛИНЕЗИИ, Бенгт ЭЭммерик ДаниеЭльссон (швед. Bengt Danielsson; 6 июля

1921, Крукек, Швеция - 4 июля 1997, Стокгольм) - шведский этнограф, директор Шведского

национального музея этнографии (1967-1971). Родился 6 июля 1921 года в городке Крукек, в

коммуне Норрчёпинг, Швеция. Обучался в Уппсальском университете, потом уехал в США. В 1947

году принял участие в экспедиции Тура Хейердала на плоту «Кон-Тики» из Южной Америки в

Полинезию. В 1948 году женился в Лиме на француженке Марии-Терезе, и после свадьбы они

поселились сначала на Рароиа (1949-1952), а затем, в 1953 году, на Таити. Даниельссон является

автором множества работ о Полинезии, включая шеститомное издание по истории островов, и

популярных книг, многие из которых переведены на различные языки.

ГЛАВА I. Мастерская в тропиках

Гоген и Таити - два слова, которые вот уже больше полувека неразрывно связаны друг

с другом в сознании людей. Хотя Кук, Мелвилл, Стивенсон и многие другие знаменитые

мужи тоже побывали на острове и описали его, - не их, а Гогена вспоминают тотчас, когда

заходит речь о Таити. И наоборот, слова «Поль Гоген» - своего рода пароль, услышав

который люди прежде всего думают о Таити, а не о Париже, Бретани, Мартинике, Арле и

прочих местах, где он жил и творил. Пожалуй, единственный пример столь же полного и

прочного отождествления имени человека с островом - Наполеон и Святая Елена. Вот

почему как-то неловко начинать книгу, в основном посвященную жизни Гогена на Таити,

утверждением, что его привел туда чистый случай, что мысль о поездке, определившей все

творчество художника, родилась не в его голове. Но это так.

Чтобы отыскать первое звено длинной цепи событий, которые толкнули его на это

важное решение, мы должны вернуться к необычайно холодной зиме 1885/86 года, когда

Гоген тщетно пытался прокормиться в Париже как свободный художник. Роковой шаг от

живописца-любителя к профессионалу он волей-неволей сделал двумя годами раньше,

когда, после затянувшегося финансового кризиса и ряда нашумевших скандалов и крахов,

потерял хорошо оплачиваемую должность подручного маклера на Парижской бирже. Хотя

он почти десять лет посвящал свободное время живописи и заслужил лестные отзывы

Мане, Писсарро, Дега, ему было далеко до творческой зрелости. Уже это должно было

располагать Гогена к осмотрительности. Но еще больше его должно было сдерживать то

печальное обстоятельство, что новомодные импрессионистские картины, какие он писал в

ту пору, совсем не находили сбыта.

Образование Гогена, когда он начал свою долгую карьеру на бирже, ограничивалось

классической гимназией с богословским уклоном да пятью годами морской службы: он

ходил учеником штурмана на торговых судах и отбывал воинскую повинность как матрос

флота его императорского величества Наполеона III. [ когда весной 1884 года после года

героических попыток прокормиться живописью он истратил последние сбережения, у него

в общем-то не было ни специальных знаний, ни настоящей профессии. Беда усугублялась

тем, что нужно было содержать жену и пятерых детей, старшему из которых исполнилось

всего десять лет. Не видя лучшего выхода, Гоген послушался совета жены, датчанки

Метте, и отправился в Копенгаген; супруги надеялись, что здесь ее родственники им

помогут. Это стратегическое отступление оказалось большим просчетом. Родные жены

считали его никчемным человеком, поддерживать которого не было смысла, и они стали

уговаривать Метте поскорее разойтись с этим негодяем. Но Метте нерушимо верила, что у

ее Поля великое дарование - коммерческое. Поэтому она все время уговаривала его

бросить эту дурацкую живопись и поступить служить в банк. Сам Гоген столь же

нерушимо верил, что сможет, дай срок, достаточно зарабатывать своей кистью и

содержать семью, и в июне 1885 года, спасаясь от бесконечных скандалов, мешавших ему

сосредоточиться на работе, он вернулся в Париж. Как Поль, так и Метте, которая сразу же

начала давать уроки французского языка и занялась переводами, чтобы прокормить детей,

считали разлуку временной. Оба были сильно привязаны друг к другу и горячо надеялись,

что любимый (любимая) образумится.

Во всей многострадальной жизни Гогена зима 1885/86 года была самой тяжкой порой,

и если он вообще ухитрился выжить, то главным образом потому, что ему изредка

удавалось добыть жалкие гроши, работая расклейщиком афиш. «Я знаю, что значит

подлинная нужда, что значит холод, голод и все такое прочее, - вспоминал он потом. - Все

это ничего - или почти ничего - не значит. К этому привыкаешь, и если у тебя есть толика

самообладания, в конце концов ты только смеешься над всем. Но что действительно

делает нужду ужасной - она мешает работать, и разум заходит в тупик. Это прежде всего