Гоголь

9 ноября 1833 г. Гоголь писал М.: «Я чертовски досадую на себя за то, что ничего не имею, чтобы прислать вам в вашу „Денницу“ (киевский альманах. — Б. С.). У меня есть сто разных начал и ни одной повести, и ни одного даже отрывка полного, годного для альманаха… Не гневайтесь на меня, мой милый и от всей души и сердца любимый мой земляк. Я вам в другой раз непременно приготовлю, что вы хотите. Но не теперь. Если б вы знали, какие со мною происходили страшные перевороты, как сильно растерзано всё внутри меня. Боже, сколько я пережег, сколько перестрадал! Но теперь я надеюсь, что всё успокоится, и я буду снова деятельный, движущийся. Теперь я принялся за историю нашей единственной, бедной Украины. Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее. Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много того, что до меня не говорили. Я очень порадовался, услышав от вас о богатом присовокуплении песень и собрании Ходаковского (имеется в виду рукописный сборник украинских песен, собранный польским историком и этнографом Адамом Чарноцким (1784–1825), писавшим под псевдонимом Зориан Доленга-Ходаковский. — Б. С.). Как бы я желал теперь быть с вами и пересмотреть их вместе, при трепетной свече, между стенами, убитыми книгами и книжною пылью, с жадностью жида, считающего червонцы. Моя радость, жизнь моя! песни! как я вас люблю! Что все черствые летописи, в которых я теперь роюсь, пред этими звонкими, живыми летописями! Я сам теперь получил много новых, и какие есть между ними прелести. Я вам их спишу. Не так скоро, потому что их очень много. Да, я вас прошу, сделайте милость, дайте списать все находящиеся у вас песни, включая печатных и сообщенных вам мною. Сделайте милость и пришлите этот экземпляр мне. Я не могу жить без песень. Вы не понимаете, какая это мука. Я знаю, что есть столько песень, и вместе с тем не знаю. Это всё равно, если б кто перед женщиной сказал, что он знает секрет, и не объявил бы ей. Велите переписать четкому, красивому писцу в тетрадь in quarto на мой счет. Я не имею терпения дождаться печатного; притом я тогда буду знать, какие присылать вам песни, чтобы у вас не было двух сходных дублетов. Вы не можете представить, как мне помогают в истории песни. Даже не исторические, даже похабные: они все дают по новой черте в мою историю, все разоблачают яснее и яснее, увы, прошедшую жизнь и, увы, прошедших людей… Велите сделать это скорее. Я вам за то пришлю находящиеся у меня, которых будет до двух сот, и что замечательно — что многие из них похожи совершенно на антики, на которых лежит печать древности, но которые совершенно не были в обращении и лежали зарытые».

23 декабря 1833 г. Гоголь писал А. С. Пушкину: «…Ко мне пишет Максимович, что он хочет оставить Московский университет и ехать в Киевский. Ему вреден климат. Это хорошо. Я его люблю. У него в Естественной истории есть много хорошего, по крайней мере ничего похожего на галиматью Надеждина (имеются в виду натурфилософские сочинения Н. И. Надеждина. — Б. С.)».

В конце декабря 1833 г. Гоголь писал М.: «Я тоже думал: туда, туда! В Киев, в древний, прекрасный Киев! Он наш, он не их, — не правда? Там или вокруг него деялись дела старины нашей. Я работаю. Я всеми силами стараюсь; но на меня находит страх: может быть, я не успею! Мне надоел Петербург, или лучше, не он, но проклятый климат его: он меня допекает. Да, это славно будет, если мы займем с тобою киевские кафедры; много можно будет наделать добра. А новая жизнь среди такого хорошего края! Там можно обновиться всеми силами. Разве это малость? Но меня смущает, если это не исполнится!..» В том же письме Гоголь привел образец одной из «похабных» малороссийских песен:

Наварыла сечевыци,
Поставыла на полыци.
Сечевыця сходыть, сходыть
Сам до мене козак ходыть.

Наварыла гороху.

Да послала Явдоху.
Що ее с биса, нема с лиса?
Що се братця, як барятця?

Наварыла каши з лоем,

Налыгалась з упокоем.
Що ее с биса, нема с лиса.
Що се братця, як барятця.

А я с того поговору

Пишла срать за комору.
Що ее с биса, нема с лиса.
Що се братця, як барятця.

Сила дивка тай заснула

(примечание Гоголя: Черта совершенно малороссийская. — Б. С.),