Гоголь

Свынья бигла тай зопхнула.
Що ее с биса, нема с лиса.
Що се братця, як барятця.

Бижыть свынья кованая:

«Чого сыдыш, поганая?
Чого сыдыш надулася?
Чому в кожух не вдяглася?»

— Бодай в тебе стильки дух,

Як у мене есть кожух.
Що ее с биса, нема с лиса.
Що се братця, як барятця.

Ведуть свынью перед пана.

Крычыть свынья: я не пхала,
Вона сама в говно впала.
Крычыть свынья репетуе,
Нихто еи не ратуе.
Що ее с биса, нема с лиса.
Що се братця, як барятця.

Ранее, в письме матери от 22 ноября 1833 г., Гоголь подчеркивал, что эта песня, присланная ему сестрой Марьей, «очень характерна и хороша».

6 марта 1834 г. Гоголь писал филологу-слависту, профессору Петербургского университета академику Измаилу Ивановичу Срезневскому (1812–1880) по поводу песенного собрания М.: «Песен я знаю и имею много. Около 150 песен я отдал прошлый год Максимовичу, совершенно ему неизвестных. После того я приобрел еще около 150. У Максимовича теперь уже 1200. Но я бьюсь об чем угодно, что теперь же еще можно сыскать в каждом хуторе, подальше от большой дороги и разврата, десятка два неизвестных другому хутору».

22 марта 1835 г. Гоголь выслал М. «Миргород». В отправленном при этом письме он писал:

«Ой, чи живы, чи здорови
Вси родычи гарбузови?

Благодарю тебя за письмо. Оно меня очень обрадовало, во-первых, потому что не коротко, а в-вторых, потому, что я из него больше гораздо узнал о твоем образе жизни. Посылаю тебе „Миргород“. Авось либо он тебе придется по душе. По крайней мере я бы желал, чтобы он прогнал хандрическое твое расположение духа, которое, сколько я замечаю, иногда овладевает тобою и в Киеве. Ей-Богу, мы все страшно отдалились от наших первозданных элементов. Мы никак не привыкнем (особенно ты) глядеть на жизнь, как на трын-траву, как всегда глядел козак. Пробовал ли ты когда-нибудь, вставши поутру с постели, дернуть в одной рубашке по всей комнате тропака (именно так поступает после удачной сделки Чичиков в „Мертвых душах“. — Б. С.)? Послушай, брат: у нас на душе столько грустного и заунывного, что если позволять всему этому выходить наружу, то это чорт знает что такое будет. Чем сильнее подходит к сердцу старая печаль, тем шумнее должна быть новая веселость. Есть чудная вещь на свете: это бутылка доброго вина. Когда душа твоя потребует другой души, чтобы рассказать всю свою полугрустную историю, заберись в свою комнату и откупори ее, и когда выпьешь стакан, то почувствуешь, как оживятся все твои чувства. Это значит, что в это время я, отдаленный от тебя 1500 верстами, пью и вспоминаю тебя. И на другой день двигайся и работай, и укрепляйся железною силою, потому что ты опять увидишься с старыми своими друзьями… Напиши, в каком состоянии у вас весна. Жажду, жажду весны. Чувствуешь ли ты свое счастие? знаешь ли ты его? Ты свидетель ее рождения, впиваешь ее, дышишь ею, и после этого ты еще смеешь говорить, что не с кем тебе перевести душу… Да дай мне ее одну, одну — и никого больше я не желаю видеть, по крайней мере на всё продолжение ее, ни даже любовницы, что казалось бы потребнее всего весною. Но прощай. Желаю тебе больше упиваться ею, а с нею и спокойствием и ясностью жизни, потому что для прекрасной души нет мрака в жизни».