Гоголь и географическое воображение романтизма

Третья глава второй части «Драма взгляда[93] в географическом пейзаже Гоголя» посвящена сдвигу в репертуаре скопических режимов Гоголя от картографического/барочного к итальянскому перспективизму в пейзаже, открывающем второй том «Мертвых душ». Глава начинается с обзора тех особенностей в пейзажах Гоголя, которые позволяют соотнести их с барочным искусством и барочным режимом наблюдения, для которого характерны недоверие к видимости, аллегоричность, темнота смысла и, следственно, особая герменевтика. Пейзаж фантазии (термин К. Кларка), которым открывается второй том «Мертвых душ», обладает явными географическими чертами, восходящими к «Путешествию по разным провинциям Российской империи» Палласа и к гоголевскому конспекту этого сочинения. Однако географические детали описания только помогают уличить Гоголя в фантастическом построении пейзажа, совместившего три географических образа гор, как это показано на карте Российской империи 1745 г. (ил. 3). Отличительной чертой этого пейзажа является итальянская перспектива, особо выделяющаяся на фоне барочных пространственных образов Гоголя. Здесь рассматривается и иконографическая связь гоголевского пейзажа с живописной традицией Возрождения XVI в., которая попутно оговаривается. Интригу описания местности в начале второго тома создает его дублированная репрезентация – один и тот же пейзаж представлен дважды: в разной последовательности объектов и в разных режимах наблюдения, на основе которых можно проследить меняющееся отношение Гоголя к изображаемой действительности. Анализ открывает весьма неожиданный для писателя поворот к научной картине мира, управляемой самоуверенным картезианским субъектом, что противоречит как многочисленным интерпретациям гоголевского творчества, так и, надо полагать, замыслу самого писателя.

В заключении фрагментарно прослежена дальнейшая судьба географического воображения романтизма в русской литературе. Уже в следующем поколении писателей пейзаж Гоголя и тема географии получили продолжение в творчестве И. С. Тургенева и И. А. Гончарова. Если Тургенев построил свои русские пейзажи в «Записках охотника» как ответ Гоголю на его пейзажи в «Мертвых душах» и как контрапункт украинским природоописаниям, то Гончаров в первой главе книги очерков «Фрегат „Паллада“» продолжил тему влияния географии на воображение детей, которая составила основной пафос гоголевской статьи. Наследником этого пафоса в конце XIX – начале ХХ в. стал Н. С. Гумилев. Африканские стихи Гумилева могут служить свидетельством жизнеспособности того географического образотворчества земель и людей, которое характеризует статьи из «Арабесок». Последний фрагмент этого беглого обзора касается географического и поэтического творчества современного российского автора Д. Н. Замятина.

Произведения Гоголя цитируются по Полному собранию сочинений в 14 томах; ссылки приводятся в тексте с указанием номера тома и страницы.

Ссылки на новое академическое издание – Полное собрание сочинений и писем в 23 томах – даются в тексте сокращенно: ПССП, с указанием номера тома и страницы.

Текст статьи Гоголя, который приводится полностью перед первой частью по публикации в «Литературной газете», цитируется со ссылкой на номер параграфа.

При цитировании источников XIX в. предпринимается минимальная модернизация орфографии: заменяются устаревшие буквы на современные, убирается – ъ в конце слов, окончания родительного падежа единственного числа прилагательных – аго/-яго заменяются на – ого/-его, окончание прилагательных множественного числа – ыя заменяется на – ые, написания типа восраста заменяются на соответствующие современным орфографическим правилам (возраста). Употребление прописных букв сохраняется такое, как в цитируемых источниках.

Часть I Статья Гoголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии» на фоне географического дискурса эпохи

Н. В. Гоголь Несколько мыслей о преподавании детям географии