Гоголь: Творческий путь

При наличии фантастических мотивов «Сорочинская ярмарка» отнюдь не фантастична, а является жизненной, исполненной народного юмора историей о том, как глуповатый Солопий Черевик решился наперекор сварливой жене выдать замуж за парубка Грицка свою дочку Параску. Таинственная «красная свитка», которую заложил черт шинкарю, включается в повесть как предание, которым пользуется Грицко и помогающий ему цыган, чтобы припугнуть супругу Салопия и заставить ее согласиться на свадьбу. «Чудесные» появления свиного рыла или оторванного рукава красной свитки не заключают ничего фантастического, а являются проделками цыган, дурачащих и пугающих Солопия и его супругу. В таких повестях, как «Ночь перед рождеством», «Заколдованное место» или «Пропавшая грамота», фантастика переплетается с жизненными, бытовыми подробностями. В «Пропавшей грамоте» похождения загулявшего запорожца, деда-рассказчика, переданы дьячком Фомой Григорьевичем как пьяное наваждение, как сон, рассказанный ему болтливым, любящим прихвастнуть и приврать дедом. Хвастливый запорожец выдумывает самые фантастические, невероятные происшествия, якобы с ним случившиеся, стараясь им придать правдоподобие, уснащая повествование множеством конкретных подробностей о порядках в «пекле», представляемом им по образу и подобию своего собственного житья-бытья.

4

Основным художественным принципом повествования в «Вечерах» является «сказ»: передача событий от лица рассказчика. Автор как бы перелагает ответственность за достоверность и характер рассказа на то лицо, которое выступает в роли повествователя. Рассказчик отличается не только своеобразием языковой манеры, своей ориентацией на устную речь. Самая личность рассказчика определяет точку зрения на происходящие события, аспект, в котором они воспринимаются.

Рассказчики повестей, за исключением «горохового панича», высмеянного за книжность своего рассказа самим Рудым Паньком, выступают как носители народного начала, разделяя и наивную веру народа в сверхъестественное, в «нечистую силу», и его неприязнь к панству. Уже в предисловии к «Вечерам на хуторе», написанном от лица «пасичника Рудого Панька», как ранее указывалось, подчеркнуто противопоставление его «мужицких» рассказов «светской», салонной литературе. Иронически показывая тот переполох, который произведет появление его повестей в чопорной обстановке Дворянских салонов, Гоголь утверждал право на изображение народной жизни во всем ее многообразии. Предисловие мотивирует жизненную правдивость повестей, подчеркивает народность их содержания и стиля. Обращаясь к читателям чуждого ему дворянского круга, пасичник просит извинения за простоту своего рассказа: «Вы, может быть, и рассердитесь, что пасичник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму…» Безыскусственность и правдивость своих повестей Рудый Панько все время противопоставляет вычурному, книжному рассказу.

Упоминая о «гороховом паниче», которого можно «хоть сейчас нарядить в заседатели», Рудый Панько говорит о нем: «Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдет рассказывать вычурно да хитро, как в печатных книжках! Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье нападет. Ничего, хотя убей, не понимаешь. Откуда он слов понабрался таких!» Образ пасичника Рудого Панька имеет большое значение для понимания всего идейного замысла «Вечеров», определяя собой самое отношение к изображаемому, народный характер того мира, который возникает в рассказах, им собранных. Автор как бы передоверяет повествование человеку, вышедшему из того социального круга, который ему хорошо знаком, тем самым не только внешним образом объединяя отдельные повести «Вечеров на хуторе», но и придавая им внутреннее единство.

Издание «Вечеров» от имени «пасичника Рудого Панька» вызвано было, несомненно, не только желанием писателя скрыть свое авторство из боязни критики. Гоголю хотелось, чтобы его повести из жизни народа были восприняты читателями как подлинно народные.

Предисловия пасичника воссоздают яркую картину провинциального захолустья, мелочности и ничтожности интересов его обитателей из «высшего общества»: здесь и «гороховый панич», кичащийся своей «образованностью» и тем, что дядя его был когда-то «комиссаром», здесь и Степан Иванович Курочка из мелкопоместных дворян. Эта точная бытовая живопись создает переход к такой повести, как «Иван Федорович Шпонька и его тетушка». В первом издании «Опыта биографии Н. В. Гоголя» Кулиш, отмечая жизненность образов «Вечеров на хуторе», особо выделил предисловия Рудого Панька: «Надобно быть жителем Малороссии, – писал Кулиш, – или, лучше сказать, малороссийских захолустий, лет тридцать назад, чтобы постигнуть, до какой степени общий тон этих картин верен действительности. Читая эти предисловия, не только чуешь знакомый склад речей, слышишь родную интонацию разговоров, но видишь лица собеседников и обоняешь напитанную запахом пирогов со сметаною или благоуханием сотов атмосферу, в которой жили эти прототипы Гоголевой фантазии».[88]