Гоголь в Диканьке

Речь в этом письме идет о «Мертвых душах». Сначала, по выезде из России, «Мертвые души» потекли быстро, потом остановились, и, когда Гоголь – в Пари же – вновь взялся за перо, пришла весть о гибели Пушкина. Должно было пройти время, чтоб Гоголь мог оправиться от этой потери и вновь приступить к своему труду.

«Я должен продолжать начатый мной большой труд, – пишет он через месяц после приезда в Рим В. А. Жуковскому, – который писать с меня взял слово Пушкин, которого мысль есть его создание и который обратился для меня с этих пор в священное завещание».

Годы жизни в Риме – это годы писания «Мертвых душ». Годы писания и переписывания, перебеливания, выстраивания одиннадцати глав первого тома и начало «строительства» второго тома. В Риме все и сложилось, и идея была обдумана – идея трех частей, гигантского триптиха о России, в котором Гоголь, как в «Страшном суде», решил показать и русских грешников, и русских праведников. Фреска Микеланджело «Страшный суд» в Сикстинской капелле Ватиканского дворца была одной из первых картин, которые пошел он смотреть в Риме.

Первый римский адрес Гоголя: Виа ди Исидоро, 17, дом Джованни Мазуччи. Очевидно, кто-то из русских художников предложил ему снять эту квартиру. Это был район вблизи площади Испании, где по большей части селились русские. Нужно подняться по ступеням знаменитой лестницы на площади Испании, свернуть от возвышающейся над ней церковью Троицы на Горах направо и дойти до площади Барберини. От площади Барберини по бульвару вверх до церкви Св. Исидора, а от нее налево на улочку Св. Исидора.

Чичиков и Собакевич. Иллюстрация А. Агина

Улочка эта находится на склоне холма Монте Пинчио, прозванного холмом садов, потому что здесь некогда были сады владельцев сей земли Пинциев, – отсюда и название холма. Все улицы тут ведут вверх, к вершине холма, застроенной дворцами и виллами, утопающими в зелени парков и садов. Невдалеке и вилла Боргезе – ныне обиталище великих полотен Тициана, Корреджо, Караваджо и скульптур Бернини.

Спускаясь с холма к лестнице площади Испании, видишь весь Рим, как бы реющий в мареве серебристого воздуха. Гоголь называл его серебряным, он и в самом деле серебряный – от сочетания пронзительной сини неба и белого мрамора строений. И купол собора Святого Петра – «тот вечный купол, так величественно круглящийся в воздухе» – тоже кажется отсюда серебряным, выкованным из серебра. Он и вырастает из толщи города и возвышается, плывет над ним, а на переднем плане вид закрывают каштаны, пальмы, кипарисы – все разнообразие флоры юга, потому что это юг, настоящий юг. Гоголь писал в первых письмах из Рима, что ему показалось, будто он в Малороссии, будто он заехал к старосветским помещикам. «Вся Европа для того, чтобы смотреть, – добавляет он, – а Италия для того, чтобы жить».

Уже очень скоро Гоголь осваивается в этом «захолустье Европы» и чувствует себя как дома. Он называет Колизей в своих письмах «синьор Колисей», а про римский воздух пишет: «Что за воздух! Кажется, как потянешь носом, то, по крайней мере, 700 ангелов влетают в носовые ноздри! Верите, что часто приходит неистовое желание превратиться в один нос, чтобы не было ничего больше – ни глаз, ни рук, ни ног, кроме одного большущего носа, у которого бы ноздри были величиною с добрые ведра, чтобы можно было втянуть в себя как можно побольше благовония и весны».

Весна – любимое время года Гоголя. Весна в Риме начинается рано, уже в феврале. Ярко светит солнце и нагревает стены домов, каменный пол в жилище Гоголя, и комнаты еще долго хранят тепло, когда солнце закатится и над городом высыплют алмазные звезды. В эту пору закутывался он в плащ, надевал шляпу и пускался в путешествие по ночному Риму, всегда светящемуся, нарядному, шумному, тесному от обилия толпы, от кучек зевак-иностранцев. Толпа в Риме всегда пьяна – пьяна и от вина, и от воздуха, от благовония проснувшихся трав, оживших листьев на деревьях, от дыхания огромной Кампаньи, раскинувшейся за городом.

Кампанья – равнина, которая тянется на много верст до самых Альбанских гор, где земля начинает взбираться на возвышенность, где в зарослях леса прячутся красавцы озера, где стоят замки аристократов и замок папы, куда художники ездят писать виды и плывущий в дымке Рим, который угадывается с альбанских высот лишь в хорошую погоду.

Кампанья вся поросла травами и цветами, смолистыми пиниями, которые выстроились вдоль старой Аппиевой дороги. По ней ездили в Рим еще императоры и гнали в город рабов, по ней, по преданию, вошел в последнее пристанище свое на земле святой Петр. На месте его могилы, находившейся в центре бывшего римского цирка, и воздвигли сначала базилику, а потом и собор Святого Петра.