Гоголь в Москве

Наступили последние дни жизни Гоголя в сумрачной квартире А. П. Толстого. Знакомство с ним С. Т. Аксаков считал «решительно гибельным для Гоголя»27. Мракобес и ханжа Толстой не понимал высокого значения дарования Гоголя, не чтил в нем великого русского писателя, цинично признавался, что он «вовсе не является поклонником сочинений» Гоголя28. С. озлобленной сектантской нетерпимостью он отнесся к предложению Т. Н. Грановского придать похоронам Гоголя общественный характер, к переносу его праха в университетскую церковь. Тогда, — писал Е. М. Феоктистов И. С. Тургеневу, — «он отказался взять погребение на свой счет, говоря: „Если так, то пусть хоронит, кто хочет“, — и его хоронили на счет университета» 29. После смерти писателя славист П. А. Бессонов сообщал в одном из своих писем, что «партия „Москвитянина“ проповедует о том спасении, которое пролила она в его (Гоголя. — Б. З.) душу религиозными впечатлениями, а (А. П.) Толстой, имея дух рассказывать, что Гоголь отдавал ему (перед сожжением. — Б. З.) 2-й том „Мертвых душ“ и он не взял, прибавляет, что „впрочем в псалтыре заключается все, нужное для спасения“»30. Проводником этих так называемых «спасительных» «религиозных впечатлений» был изувер и фанатик поп Матвей Константиновский. Под влиянием А. П. Толстого Гоголь, еще будучи за границей, вступил в начале 1847 года с ним в переписку. «Что послания о. Матвея в результате имели разрушительное действие на Гоголя — едва ли здесь приходится повторять… Но это было ничто в сравнении с живым словом. Испытанный оратор, о. Матвей тем более увлекался, чем очевиднее было впечатление на слушателя, и становился тем беспощаднее в своем обличении, чем беспомощнее оказывалась жертва», — пишет друг писательской юности А. П. Чехова беллетрист Ив. Щеглов (И. Л. Леонтьев), горячий поклонник творчества Гоголя31. Он же приводит красноречивый эпизод из деятельности М. А. Константиновского, показывающий, насколько губительным было его влияние на окружающих: «…за три года пастырства о. Матвея шумное и веселое село нельзя было узнать: мирские песни и игры в селе почти прекратились…даже малые дети в своих детских сборищах стали распевать исключительно тропари и кондаки… Для чего же, спрашивается, существует после этого в мире… радостное дыхание весны, любовь, звонкий детский смех и раздольная русская песня?!»32.

Константиновский нередко приезжал в Москву из Ржева, где он жил. Иногда он останавливался у А. П. Толстого. Его приезд в Москву в конце января 1852 года имел роковые последствия для Гоголя. Одинокий, измученный внутренними противоречиями, подавленный творческой неудовлетворенностью в работе над вторым томом «Мертвых душ», Гоголь оказался полностью не защищенным от его зловещего воздействия. Доктор А. Т. Тарасенков рассказывает, что Константиновский «прямо и резко, не взвешивая личности и положения поучаемого, с беспощадною строгостью и резкостью проповедовал» Гоголю, «как ничто земное не должно нас прельщать… для чего нам нужны силы?., разговоры этого духовного лица… так сильно потрясали его, что он однажды, не владея собою, прервал его речь и сказал ему: „довольно, оставьте, не могу долее слушать, слишком страшно“»33. «Трудно, право, представить сцену более разительного контраста… — пишет Ив. Щеглов. — Гоголь, великий Гоголь, беспощадный сатирик, гениальный провидец сердца человеческого — бледный, потрясенный, почти скованный от ужаса в своем кресле… и перед кем же? Перед невзрачным и полуневежественным, исступленным попом, пугающим его больное воображение… Окончание трагедии — известно… Непосредственно вслед за отъездом о. Матвея с Гоголем началась та, так сказать, „духовная агония“, которая повлекла за собой стремительное физическое разрушение»34.

Это подтверждается и А. Т. Тарасенковым, общавшимся с Гоголем в последние дни его жизни: «С этих пор он бросил литературную работу… стал есть весьма мало, хотя повидимому… жестоко страдал от лишения пищи… и сон умерял до чрезмерности… Это все не могло не обнаружить на его организм сильного действия»35.

5 февраля Константиновский уехал в Ржев, а через несколько дней, в ночь с 11 на 12 февраля, Гоголь сжигает рукопись второго тома «Мертвых душ». Подавленный свершившимся, он впадает в полную апатию и упорно отказывается от медицинской помощи. Силы его катастрофически падают. В 8 часов утра 21 февраля 1852 года Гоголь скончался.