Гоголь в русской критике

Между тем как «сочинители» бранят «Мертвые души» и Гоголя, а литераторы хвалят их и спорят о них, что же делает русская читающая публика? — То же самое, что и всегда делала она с сочинениями Гоголя. Несмотря на незрелость образования нашего общества, допускающую его иногда обольщаться и увлекаться мишурными явлениями, в нем есть какое-то чутье, которое заменяет ему недостаток развития и которое заставляет его окончательно становиться на стороне только истинно прекрасного и великого. «Вечеров на хуторе» разошлось два издания; «Арабесок» и «Миргорода» уже нигде нельзя достать; перед выходом, весною нынешнего года, второго издания «Ревизора» за экземпляр первого желавшие иметь его платили по 25-ти рублей ассигнациями. И теперь, чтоб собрать все сочинения Гоголя, даже если б можно было купить их по объявленным ценам, нужно заплатить сорок три рубля асс. («Вечера на хуторе», «Арабески» и «Миргород» — каждое сочинение по 12-ти рублей, и новое издание «Ревизора» 7 рублей). Но и тут еще будете иметь не все, если не приобрели того года «Современника», в котором напечатаны повести «Нос» и «Коляска» и драматическая сцена «Утро делового человека», да «Москвитянина» за нынешний год, где напечатан «Рим». — Итак, спешим известить русскую читающую публику, что это неудобство насчет приобретения сочинений ее любимого писателя скоро будет устранено. К декабрю месяцу текущего года выйдет собрание сочинений Гоголя в четырех томах, красиво и изящно изданных. В первый том войдут «Вечера на хуторе» в двух частях, с предисловием к каждой, как было при втором их издании. Второй том будет состоять из «Миргорода», в котором повести «Старосветские помещики» и «О том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» напечатаются без всяких поправок и изменений; повесть «Вий» с исправлениями, а «Тарас Бульба» совершенно переделанный, чуть не вдвое обширнее прежнего, ибо автор развил в нем многие подробности, о которых в первом издании только слегка было намекнуто, как, например, любовь Андрия и прекрасной польки, и проч. В третий том, кроме повестей, помещенных в «Арабесках»: «Невский проспект», «Записки сумасшедшего» и «Портрет» (последняя совершенно переделана), войдут помещенные в «Современнике» 1836 года повести «Нос» и «Коляска», напечатанный в «Москвитянине» эпизодический рассказ «Рим» и новая, еще нигде не напечатанная повесть «Шинель» — одно из глубочайших созданий Гоголя. В четвертом томе поместятся: «Ревизор», комедия в пяти актах, с новыми против второго издания поправками автора и с письмом его о первом представлении этой пьесы;^* «Женитьба», новая комедия в двух действиях, нигде не напечатанная; драматические сцены: «Утро делового человека» (напечатанное в «Современнике»), «Тяжба», «Лакейская сцена», «Разъезд после представления новой комедии», «Светские сцены», «Игроки» (последние шесть еще нигде не были напечатаны).

Все издание заключит в себе более ста печатных листов.

Литературный разговор, подслушанный в книжной лавке *

Каких ни вымышляй пружин,

Чтоб мужу бую умудриться:

Не можно век носить личин,

И истина должна открыться!

Державин^*

«А! это вы? насилу-то мы с вами встретились! Ну, что, как? Здоровы ли? что нового?»… Так один молодой человек, давно уже сидевший в книжной лавке с книжкою «Библиотеки для чтения» в руках, приветствовал другого, только что вошедшего в лавку, с живостию бросившись к нему навстречу и с жаром пожимая ему руку. Этот молодой человек давно уже поглядывал на меня с явным желанием заговорить со мною, — должно быть, о статье, которую читал. Эта статья, казалось, живо занимала его, потому что он и улыбался и смеялся; по временам с уст его слетали неопределенные восклицания. Он даже заговаривал со мною о погоде; но я, не любя заводить знакомств (ибо у нас на Руси разменяться с незнакомым человеком двумя-тремя фразами о погоде значит иногда нажить приятеля и «моншера»), отделался от него неопределенным «да» и т. п. Тем живее была радость молодого человека при виде знакомого, с которым он давно не видался и которому мог излить ощущения, возбужденные в нем статьею. У них сейчас же завязался живой разговор, который показался мне столь интересным, что я почел не излишним довести его до сведения публики. Описание наружности и характера обоих персонажей этой маленькой сцены нисколько не послужило бы к ее уяснению, и потому заметим только слегка, что молодой человек, встретивший с такею живостию своего знакомого, был несколько вертляв, говорил скоро и громко, как бы у себя дома, а лицо его казалось совершенным выражением легкости и добродушия; знакомый же его отличался от него какою-то холодною важностью в речи и в манерах. Чтоб лучше следить за их разговором, назовем первого господином А., а другого господином Б.