Гой

– Вот и я спрашиваю. Нет, комбат, мы ведь не совсем звери какие. Семью его, конечно, эвакуируем, но…

Действительный тайный комиссар умолк.

– Но как бы они других евреев не предупредили, – продолжил комбат. – Ну, а если предупредят?

– А если предупредят, начнется паника, десятки тысяч евреев рванут в порт, румыны тут же догадаются, что мы оставляем город, и не дадут нам смыться по-тихому. Я уж не говорю о том, что как же войска будут грузиться на суда, пробиваясь сквозь толпы смертельно напуганных евреев, пытающихся использовать последний призрачный шанс спасти свои жизни?

– Евреи все равно догадаются.

– Вот мы и должны их опередить. Поэтому сейчас, сразу после нашего разговора, вы снимаете батальон с позиций и тихим маршем отправляетесь в порт на карантинный причал. Ваш пароход называется «Коминтерн», Постарайтесь ничего не перепутать. А семью старшего политрука Свистуна мы сделаем вид, что арестовали. У соседей после этого будет такой паралич, что они сутки из дома не высунутся. За это время мы и должны успеть уйти. И еще, комбат…

– Слушаю, мой действительный тайный комиссар второго ранга, то есть товарищ.

– После победы наша страна будет совсем другой.

– Это понятно, товарищ тайный комиссар. После войны никогда не бывает, как до войны, иначе для чего тогда войны? Полагаю, что страна наша станет фашистской.

– Славяно-фашистской, – поправил Евграфий Тимофеевич. – И вот еще что…

Тайный комиссар Островидов встал со стула, но из-за стола не вышел, а оперся обеими руками о столешницу. Комбат вытянулся перед ним в струнку.

– Вам бы лучше присесть, – пошутил тайный комиссар.

– Спасибо, я постою, – отшутился комбат.

– Тогда слушайте. Жену вашу мы, конечно, эвакуируем, а сын ваш, Аркадий Карась, которому завтра исполняется шестнадцать, остается в городе. Да. Будет героическим подпольщиком, а может быть, даже и партизаном, если придется.

– Слушаюсь и повинуюсь, – вытянувшись пуще прежнего, чуть не прокричал комбат.

– И правильно делаете.

8.

– Сила христианства – в обиде Иисуса. И пока Иисус обижен, мы, христиане, непобедимы. А обижаться Иисус может только на евреев, потому что арийцы для него – мусор. Доктор на чужих не обижается.

– А разве славяне не арийцы? – спросил Молотов.

– Над этим мы после победы подумаем, – ответил Сталин, – а пока надо поднять церковь и усилить личные выпады против Иисуса из Назарета в традиционной иудейской среде. Пускай как можно больше внимания уделяют вопросу девственности его матери. Что может быть обиднее для сына, кем бы ни был его отец. Вот о моем отце чего только ни говорят, но никого пока за это не расстреляли. А вот твою жену, Вячеслав, конечно, посадим, потому что с сионизмом будем беспощадно бороться. Сионистам, Вячеслав, совершенно наплевать на Иисуса, и он за них на это не обижается. В чем тут наша геополитическая выгода?

Историю про Венского Сефарда Вячеслав Молотов знал. Это была одна из самых засекреченных страниц Тайной истории КПСС под редакцией Карла Радека. Вносить правки в эту историю не смел и сам Сталин. Ему, видимо, хотелось, чтобы хоть что-то осталось после него, кроме официальной биографии. Такая вот человеческая слабость. Не для Бога, чтобы осталось, который и так все знает, но для людей, которые ничего лишнего знать не должны. Да, как бы мы ни старались скрыть неприглядные или даже постыдные факты нашей судьбы при жизни, но в глубине души неистребимо желание, чтобы хоть кому-то, кроме Бога, стала известна наша жизнь такой, какую мы прожили.

А в легенде про Венского Сефарда, собственно, и ничего постыдного не было. В давние времена, когда Вена перестала быть городом-крепостью, более или менее окончательно отразив попытки турецкого вторжения в Европу, и еще до возникновения псевдохудожественного течения бидермейер, этакого сниженного ампира, превратившего Вену в город-сказку, поселился здесь еврейский беженец из только что основанного на юге Российской империи города Южная Пальмира. Чем ему было заняться? Да мало ли чем, и он вместо того, чтобы пойти в науку или освоить профессию скрипача, занялся скупкой и перепродажей старых вещей. Бизнес этот сделался наследственным и развивался в соответствии с требованиями все новых и новых времен. После Наполеоновских войн Вена постепенно превратилась в любимое пристанище будущих вершителей судеб мира, которым пока что было практически нечего есть, и что еще хуже, не во что было прилично одеться.

Будущий властитель мира может себе позволить ходить голодным, но ходить оборванным – никак, потому что нет ничего катастрофического в том, что верноподданный узнает в тебе бывшего посетителя дешевой столовки, но пиши пропало, если он узнает в тебе бывшего оборванца. Поэтому одеваться будущему властителю следует всегда элегантно, даже если и не по моде.