Гой

Наша неосмотрительность сыграла с нами злую шутку. Никто не откликнулся, мы бегло осмотрели дом. Там и прятаться было негде, так показалось на первый взгляд. Ржавая, сломанная кровать без матраса. Грязь, разруха. Разбитое стекло на полу. И сверху провод. Шкаф.

– Бхут прятался в шкафу, – сказал Данила.

– Да. В шкафу. Мы осмотрели шкаф, там были какие-то коробки, стоявшие одна на другой. Мы начали доставать из рюкзаков свои пожитки и рубероиды, я убрал осколки стекла. Как вдруг из шкафа выскочило, даже не так – вылетело чудо-юдо, на квартирантов посмотреть. Это была моя первая встреча с бхутом. Никогда до этого в глаза их не видел. Ну и рожа, ему бы в фильме ужасов сниматься. Опасность бхутов в том, что им нельзя смотреть в глаза, их взгляд парализует тебя, они питаются мясом. Можете представить себе, как вас обгладывает мелкий, злой домовенок, пока вы парализованы и не можете пошевелиться? Меня спас Питон. Он в тот же миг достал свой метательный нож и одним точным броском всадил бхуту в живот. Тот улетел вместе с ножом назад и ударился о стену. Лежал на полу. Я не успел ничего сообразить, а Питон уже стоял над трупом.

– Злой, не надо так. Сломай в себе инстинкты, в любой непонятной ситуации сначала действуй, затем думай. У нас не было времени на сомнения. Да и, признаться, шансов тоже. Но мы выжили. Пока.

Он говорил убедительно. Я понимал: то, что нам удалось спасти свои шкуры – это неслыханная удача, подарок Катарсиса. Заслуга Питона.

– Это уже твой второй день рождения в Катарсисе, напарник, – усмехнулся товарищ.

Голод исчез, и сон – тоже. Целую ночь я лежал на своем рубероиде и думал, что пока мы живы, нужно не просто слушать Питона, а извлекать уроки и действовать. «Нет, не я злой, я – глупый наивный малец. А этот матерый изгой, который косит под добряка-одуванчика – самая настоящая машина для убийств», – так я подумал тогда, а утром поделился своими мыслями с другом. Он сказал, что по-другому в Катарсисе никак. «В этом пекле нужно оставаться человеком, какие бы дороги ты ни прошел, сколько бы ада ни выпил, сколько бы крови ни пролил. Человеком надо быть. А машина для убийств – это последствия выживания в Катарсисе, по-другому не выжить. Успевай рейтузы менять. В первую очередь – человеком».

Фразу про рейтузы, к слову, перенял у него.

– Никто не вылез из темных углов дома ночью? – поинтересовался Гриб.

– Нет, все было спокойно. Утром мы перекусили и двинулись в путь. До отеля в станице Покинутых добрались без происшествий.

– Злой, как вы думаете, в граде Покоя маньяк орудует или нелюдь Катарсиса? Эти смерти… Еще месяц назад эти самые парни сидели рядом с нами да воду дождевую кипятили. Сухарь жевали. Кровь в жилах стынет от одной мысли об этом.

– Сейчас у меня ответа нет.

– Я уже забыл, как там, в Коробке. Всего месяц в Катарсисе, а такое чувство, что ничего, кроме Катарсиса, не было, – сказал Коля, а затем добавил: – Злой, там же красивые женщины на каждом шагу? И бедрами виляют, и соки из них текут?

– Красивые. Да только железную леди от дамы из плоти не отличишь. Они ходят по улице, как живые, одеваются, как живые, соблазнительны, как живые. Только заговорив с ними, можно понять подмену. На сложные вопросы у них неживые, шаблонные ответы.

– В Коробке Катарсис снился каждую ночь? – спросил Данила.

Этот тип очень отличался от всех пацанов, собравшихся вокруг меня. Он говорил, как изгой. Он думал, как изгой. И смотрел в глаза, как изгой.

– Я не тот, кого Катарсис решил отпустить. Я ушел из Катарсиса, а он из меня – нет. Я изгой, дитя этой земли, этой жизни, этого состояния. Потому – да, Катарсис снился каждую ночь. Он звал меня обратно.

– Если бы вы нашли ягоду воскрешения, кого бы одного вы выбрали воскресить? – поинтересовался Коля.

С чего он, интересно, взял, что это ягода?

– Даст Катарсис, встречу на своем пути, там будет видно.

– Вокруг смерти – жизнь? А там повсюду смерть? – Данила смотрел прямо в суть. Любопытный персонаж.

– Сколько ты Катарсис топчешь? – обратился я к нему.

– Три месяца.

– Какой самый дальний путь?

– Дом Захара.

– Кого из изгоев знаешь? Кто за тебя может сказать?

– С Сибуром встречались в граде. Самого Захара.

– Сибура я знаю. И Захара знаю. С чем в руках исследуешь Катарсис?

– Нож и револьвер.

– Что тебе нужно от Катарсиса? Чего ты здесь ищешь?

И сам не заметил, как обычный разговор стал похож на допрос. Данила это понял. И я по его взгляду понял, что не пойдет мужчина у меня на поводу.

– Это мое. С этим пришел, с этим и уйду.

– В нутро лезть не буду.

На том и закончили в тот час. Хоть и не было привычной ночи шесть суток в Катарсисе, уже к концу дня начинал ощущать усталость, организм сам просился отдыхать. Решил прогуляться до хранителей, которые держали свою точку, занятый объект вблизи табора Третьяка. Глядишь, и признают старого доброго Злого.

– Что нужно, изгой… Стой, я тебя знаю, Злой, неужто снова к нам пожаловал? Ходили разговоры, что ты завязал.

– Как завязал, так и развязал, – улыбнулся я старому доброму приятелю, с которым не виделся целый год.

Узнал, пройдоха, хранитель града Тишины.