Гойя

В эти годы рядом с больным и мрачноватым стариком жила замечательная женщина, чуть ли не вдвое моложе его. Ее имя было Леокадия Вейс. В девичестве она носила испанскую фамилию Соррилья и была дальней родственницей состоятельной арагонской семьи, откуда происходила очаровательная девушка с причудливым именем Гумерсин-да Гойкоэчеа, ставшая во время войны женой сына Гойи, сметливого и представительного Хавьера. Леокадия была одно время женой немецкого коммерсанта, от него и получила фамилию. Немец поселился в Испании и делал тут свои дела. Существует две версии появления сеньоры Леокадии рядом с художником. Одни утверждают, что больной старик и гениальный художник отбил ее у законного мужа и поселил в своем доме вместе с пятилетней дочуркой, которая именовалась Мария Росарио. В доме ее называли просто Роситой — хорошее имя для девочки. Само собой, что эта скандальная версия подразумевает, что девочка, жившая в доме Гойи и окруженная теплом, заботой и любовью со всех сторон, была биологической дочерью дона Франсиско.

Версия романтичная и увлекательная для романистов, она еще ждет своего Фейхтвангера, сочинителя романтического жизнеописания Гойи. Ведь в подтексте она подразумевает, что эти двое, стареющий художник и молодая женщина, сблизились друг с другом и завязали между собой отношения как раз в 1812 году, когда начиналась новая жизнь, когда люди праздновали освобождение со слезами на глазах и оплакивали своих мертвецов. Собственно говоря, они были знакомы и ранее, поскольку Леокадия была дальней родственницей жены сына. Но как раз тогда, когда кончилась война, Гойя ездил по стране, зарисовывал памятные места недавних драматических событий, встречался с очевидцами. Что было бы естественнее для романиста, чем вообразить себе беседу в трактире на большой дороге, встречу с местными жителями, сцену в духе Сервантеса, овеянную забавной учтивостью и сочным народным юмором? Тут и хочется вообразить себе, как появляется в дверях статная, молодая и решительная донья Леокадия вместе со своим заторможенным немцем, а горячий и оживающий для новой жизни дон Франсиско не может устоять перед ее неотразимой женственностью. В самом деле, он встретил то самое воплощение «молодой Испании», которое было его символом веры в эпоху провала и гибели «старой Испании». В итоге — любимая дочь Мария Росарио, Росита, и новая жизнь в просторном и тихом, странном доме фантазий и грез. Надолго им не удалось в нем поселиться, но эта история еще впереди.

Существует и другая версия встречи двоих, не такая романтичная, а скорее саркастичная и гротескная, в духе «Капричос». Утверждают, будто флегматичный германец и рассудительный коммерсант Вейс не выдержал буйного нрава и острого языка своей испанской супруги, которая утомляла его в лучшем случае и язвительно пилила — в худшем. Такая была о ней молва. В итоге немец предпочел исчезнуть. Эта версия рисует нам двадцатипятилетнюю красавицу в виде скандалистки и домашнего тирана. Но отношения между этой уверенной в себе, сильной женщиной и стареющим художником складывались, по всей видимости, вполне гармонично. Язвительность и острый язык подруги, ежели таковые имели место, вряд ли могли произвести впечатление на хозяина «Усадьбы глухого». На такого шуми, не шуми, он не слышит — когда не хочет слышать.

Редкие посетители этого тихого местечка, быть может, встречали там сварливую и крикливую молодку, которая исполняла роль экономки и сиделки при старом и больном хозяине. Однако дон Франсиско видел в ней заботливую родственную душу и чудесную подругу, мать любимой дочери. О законности отношений с сеньорой Леокадией он нимало не заботился и нам не велел.

Мария Росарио будет радовать художника до скончания его дней, за что ей огромное искреннее спасибо. Мастер был постоянно занят и погружен в свои творческие искания и переживания, каковые непрерывно запечатлевались в живописи и графике. Он довольно много работал, насколько ему позволяло неуклонно ухудшающееся здоровье. Но именно по этой причине он торопился и успел сделать довольно много за те немногие годы, которые оставались до вынужденной эмиграции в 1824 году. Да и за границей он продолжал работать достаточно результативно.

По всей вероятности (хотя мы не в силах заглянуть внутрь последнего обиталища Гойи в Испании), его жизнь была овеяна тишиной и мудростью. Он нежно привязался к своей дочери или не дочери. Ему не довелось до того оценить, как забавны и милы бывают маленькие девочки до тех пор, пока взросление не делает их трудными, строптивыми и капризными. Он и до того проявлял нежность к малышам и со своего выросшего сына Хавьера перенес привязанность на внука Мариано. Покуда ребенок остается ребенком, можно надеяться, что он не будет похож на других, не окажется непутевым и не принесет родителям разочарований и душевных ран. В последнем доме Гойи на земле его родины рядом с ним были истинно близкие люди, донья Леокадия и маленькая Росарита.