Гойя

Увы, даже академические ученые поддаются этому поветрию. Нам хочется различить в художнике черты нашего современника. А это значит — среднего человека массового общества, общества массовых коммуникаций и усредненных убеждений. Он хочет быть как все и голосует за большинство. Он сторонится и опасается оппозиционеров и вольнодумцев, досадует на критиков режима и недолюбливает тех, кто не верит в испанский суд, самый справедливый суд в мире, и в право Святой Инквизиции вершить судьбы кого угодно сверху донизу. Как только вблизи раздаются опасные речи или насмешки над вечными истинами и священными персонами, он крестит лоб, читает молитву и переходит на другую сторону улицы.

Таковы представления об этой личности и этой биографии. Живет и процветает этот типичный человек, «человек-масса», говоря словами его земляка и поклонника Ортега-и-Гассета, учится на художника, пишет милые портреты очаровательных сеньор и внушительных кавалеров. Всё хорошо. А затем происходит драма. Точнее, на нашего героя сваливаются три несчастья. Первая беда — тяжелая болезнь и физические страдания, которые оставляют его фактически инвалидом. Он почти совсем оглох, испытывает постоянные головные боли и тяжело переносит свое положение. Дело доходит до психических сдвигов, и мы еще увидим, что наш герой в самом деле вынужден был переносить эти испытания. Сорокалетний крепыш стремительно превращается в одинокого и страдающего, недоумевающего и язвительного чудака.

Вторая беда — роковая любовь к аристократической красавице, доводящая нашего героя до умоисступления. И, наконец, третий удар судьбы — страшная война, нашествие армии Наполеона на его страну и его город и переживания, перенесенные в годы этой исторической трагедии.

Ученые, писатели и кинематографисты знают свое дело. Они соблюдают законы драматургии. Герой жил и мыслил, как прочие обыватели его страны и его времени, и вот ему приходится столкнуться с трудными испытаниями. Тогда он и превращается, наконец, в современного художника, в художника без веры и надежды, художника беспощадного и неумолимого, испытателя терпения Господня и разрушителя наших нервных клеток. Он пишет картины и рисует свои офорты так, что нам невмочь на них глядеть. Такая армада мертвецов и духов, ведьм и бесов, убийц и насильников, сумасшедших, преступников и уродов, как в искусстве зрелого и позднего Гойи, нам не встретится более нигде. Некоторые художники позднейших времен пытались с ним соревноваться в плане ужасов и гротесков, но безуспешно. Как говорится, и труба пониже, и дым пожиже.

Что касается трех несчастий Гойи, то с ними нам придется далее разбираться. Они реально имели место. Пока что остановимся на исходной точке. Хотя он и был в свои сорок лет очевидным плебеем, любил пустить пыль в глаза и покататься по городу на своей «гоночной коляске», был склонен к щегольству и шику, дружил с сильными мира сего, а все же что-то было в нем такое, что настораживает и удивляет. Недаром все-таки рассказывали о нем те самые истории и байки, которые мы уже приводили выше. Молодой Гойя был скорее всего дерзкий и неукротимый тип. Нет дыма без огня. На ножах дрался (возможно), в качестве тореадора подвизался (вероятно) и был, может быть, застигнут в итальянском монастыре при попытке похитить оттуда молодую монашку. Такое тоже не исключено. А может быть, это все и неправда, но, так сказать, правдоподобная неправда: этот лихой парень вполне мог отважиться на такие дела.

Как полагается, своим чередом он перебесился, создал крепкую семью и обосновался в столице. Стал делать карьеру. А теперь посмотрим на его жизненную среду, его окружение. Придворные, чиновники правительства и богатые заказчики были его постоянными собеседниками, без этого ему никак нельзя. Но его друзья и близкие ему по духу люди — кто они?

Когда мастер обосновался в столице и добился очевидных успехов на своем поприще, то подружился прежде всего с самыми вольнодумными, самыми опасными и оттого интересными людьми. Гойя восторгался Гаспаром де Ховельяносом — юристом и писателем, создавшим либеральное Общество друзей страны. Его увлекали драматурги и поэты, интеллектуалы и философы, а они в то время были сплошь вольнодумцы. Они были его наставниками, ролевыми моделями — и старшие, как Хосе Кадальсо и Томас де Ириарте, и младшие, как Хуан Мелендес Вальдес и близкий друг Гойи Леандро де Моратин, остроумный писатель-сатирик.

Во дворец короля Гойя ходил, в Академию наведывался, в церквях молился. Но его близкий круг — это не царедворцы, не прелаты и аббаты, а люди дерзкого ума и вольной мысли. В том числе и семья герцогов Осуна, этих уникальных грандов, которые всячески проповедовали новые идеи равенства и братства, открыли за свой счет школы для крестьянских детей и создали свой домашний театр, в котором сама герцогиня де Осуна, сухощавая и стремительная женщина, мать четверых детей, играла заглавные роли и делала это темпераментно и ярко, вызывая своим творческим напором недоумение правящего класса. Актерство — это не дело для знатной дамы.