Гойя

«Испанцы! После долгой агонии вы должны были погибнуть. Я видел ваши страдания и хочу положить им конец. Ваши государи уступили мне все права на испанскую корону. Я не хочу властвовать над вами; но я желаю приобрести право на вечную любовь и благодарность ваших потомков. Ваша монархия устарела, и мое назначение — обновить ее. Я улучшу ваши учреждения, доставлю вам благодеяния реформ без потрясений и беспорядков. Я дам вам Конституцию, которая соединит священную и благодетельную власть государя со свободой и привилегиями народа. Испанцы! Вспомните, кем были ваши отцы и кем стали вы сами. Это вина не ваша, а дурных правительств. Будьте вполне уверены в будущем, ибо я хочу, чтобы память обо мне дошла до ваших отдаленных потомков и чтобы они воскликнули: Он и есть возродитель нашего отечества».

Бойкие спичрайтеры научились к этому времени писать воззвания и заявления в энергическом стиле своего хозяина. Но если сочинители этой бумаги полагали, что массы народа прочитают послание императора и проникнутся его идеями, то в этом они ошиблись. Читателями газет, посланий, заявлений и политических демаршей были в тогдашней Испании вовсе не народные массы, а избранные слои городского образованного класса. Как бы то ни было, Гойя прочитал этот листок одним из первых в Мадриде.

Тут же закордонный благодетель назначил испанцам нового короля, то есть своего старшего брата Жозефа Бонапарта, уже занимавшего до того престол Неаполитанского королевства. Брат сомневался и был полон нехороших предчувствий, но логика вещей заставила его повиноваться. Через месяц после появления приведенной выше прокламации Наполеона, а именно в июне 1808 года, была явлена новая испанская Конституция. Она была первым документом такого рода в монархической стране. Король Жозеф, превратившийся в короля Хосе I, присягнул Конституции, тогда как гранды, министры, члены Кастильского совета и прочие значимые подданные присягали новому королю. Придворный живописец Франсиско Гойя также был приведен к присяге. Не будем даже пытаться описать тот сложный узел чувств и помыслов, которые он, вероятно, носил в себе в тот момент. Но что касается Конституции, то в этом пункте Гойя не сомневался.

Конституция Испании была не столь решительной, как французская, но это была вполне приличная конституция государства нового типа. Государство было объявлено конституционной монархией. Оно получало новую власть в двух лицах. Правил король, но немалые права и прерогативы были признаны за парламентом. Он состоял из низшей палаты депутатов (она называлась Кортесы по примеру старинных выборных советов граждан), а также высшей палаты или Сената. Половина депутатов назначалась королем, другая половина избиралась на равных и прямых выборах по формуле «один избиратель — один голос». Иначе говоря, обладатель трона и короны при таких порядках почти всегда мог добиться своего и навязать свои решения парламенту.

Если угодно, можно называть такое устройство власти демократически оформленным абсолютизмом. Для Испании и такое было большим достижением. Остальные статьи Конституции читались как воплощенная в жизнь мечта. Она вводила единое для всей страны гражданское законодательство, провозглашала принцип независимости судей и гласность судопроизводства. Само собой, устанавливалось равенство граждан независимо от происхождения, сословия и прочих реликтов старины. Решительно запрещались пытки в следственных действиях. (Этот пункт читается как изощренное издевательство, учитывая дальнейшие события в Испании.) Уравнивались в правах обитатели метрополии, заморских территорий и колоний. Реализуемость этого постановления была сомнительной, ибо помещики Латинской Америки собирались еще долго властвовать над своими батраками и арендаторами. С церковью новая Конституция обходилась осторожно; так и хочется догадаться, что хитроумный Талейран настоятельно посоветовал составителям этого документа не раздражать религиозные чувства верующих какими-нибудь ущемлениями церковных особ. Католицизм был признан государственной религией страны. Впрочем, всем была известна решительность Бонапартов и их соратников в обхождении с церковным имуществом. Церкви положено быть моральным авторитетом и утешительницей страждущих, а вот быть обладательницей несметных богатств вовсе не положено.

Какими глазами должен был Гойя прочитать этот замечательный документ? Если бы не реальность самой жизни, он считал бы дарованный свыше порядок вещей подарком судьбы и счастьем для себя и своей страны. На самом деле он читал пересказанный выше текст со смущением и тревогой, и на то были причины.

Новая реальность выглядела чудесной красавицей из сказки в теории, в заявлениях новой власти, но она уже пришла в Испанию в материальной форме и оказалась чудовищем. За месяц до появления Конституции французские войска заняли главные города Испании, включая Мадрид. Они уже считали себя хозяевами страны. Города заняты их гарнизонами, дороги и порты в руках армии, снабжение боеприпасами и продовольствием налажено.