Голая экономика. Разоблачение унылой науки

Надо сказать, тот факт, что яркие, мотивированные личности (имеющие не менее мотивированных родителей) добиваются в жизни успеха, где бы они ни учились, часто игнорируется американскими реформаторами системы образования. В Иллинойсе каждая осень начинается с публикации сводных табелей успеваемости в школах штата. Каждая школа оценивается на основании результатов учащихся по целому ряду стандартных экзаменов. СМИ весьма оперативно используют эти отчеты для определения «лучших» школ штата, большинство из которых, как правило, расположены в богатых пригородах. Действительно ли этот процесс способен подсказать нам, какие школы работают эффективнее всех остальных? Вовсе не обязательно. «Во многих пригородах учащиеся показывали бы хорошие результаты на обычных экзаменах, даже если бы на протяжении четырех лет они ходили в школу и сидели все учебное время в раздевалке», – утверждает экономист из Рочестерского университета Эрик Ханушек, который выявил довольно слабую зависимость между успехами учащихся и эффективностью работы школ. Объясняется это отсутствием весьма существенной части информации. В частности, мы не знаем, сколько стоимости на самом деле добавляется в эти «высокоэффективные школы»? Преподают ли в них исключительные учителя, работают ли в них превосходные администраторы, или это всего лишь место сосредоточения привилегированных и хорошо подготовленных к школе детей, которые показывали бы хорошие результаты на стандартных экзаменах независимо от того, в какую школу они ходят? Это вновь возвращает нас к любимому вопросу экономистов о Гарвардском университете.

Эта глава начиналась с обсуждения серьезной социальной проблемы, этим же и закончим. Расовая дискриминация при приеме на работу – информационная проблема, в основе которой лежат два простых вопроса. Во-первых, действительно ли раса или этническая принадлежность – в одиночку или в сочетании с какими-либо другими обстоятельствами – передает значимую информацию о потенциальных преступных наклонностях кандидата? Во-вторых, если это так, что с этим делать? Львиная доля внимания уделяется первому вопросу. После терактов 11 сентября 2001 года американцам легко было сделать вывод, что тридцатипятилетние арабские мужчины представляют собой большую опасность для нашей страны, чем шестидесятипятилетние польские женщины. Полицейские уже давно утверждают, что расовая принадлежность может служить «наводкой» и что хорошо одетые белые дети появляются в бедных «черных» районах, как правило, для того, чтобы купить наркотики. И преступные организации, как известно, часто строятся на принципе расовой или этнической принадлежности. И когда президент Клинтон открыто заявлял о том, что учитывать расу при приеме на работу «предосудительно с моральной точки зрения», сайт Барри Маккефри, главного борца с наркотиками в тогдашней администрации президента, поступал именно так. Например, на этом сайте сообщалось, что в Денвере героин «толкают» преимущественно мексиканцы, а в Трентоне крэком торгуют в основном афроамериканские мужчины, а порошкообразным кокаином латиноамериканцы[97].

В сущности, мы все по-своему судим о людях с учетом их расовой принадлежности. Да, нас с раннего детства учат, что никогда не следует судить о книге по обложке. Но нам приходится это делать, ибо зачастую мы больше ничего не видим. Представьте себе, что вы в ночное время заходите на парковку и вдруг слышите позади себя чьи-то шаги. В идеале хорошо было бы попросить у этого человека резюме, сесть с ним за стол и за чашечкой кофе обсудить его цели, работу, семью, политические убеждения и самое главное спросить, зачем он зашел вслед за вами на темную парковку. А еще очень неплохо было бы проверить, нет ли у него судимости. Затем, имея на руках всю эту информацию, вы могли бы решить, стоит ли нажать на кнопку экстренной сигнализации на вашем кольце для ключей. В реальности, конечно же, все происходит иначе. В вашем распоряжении есть только один быстрый взгляд через плечо. Какая информация важна? Пол? Раса? Возраст? Есть ли у него портфель? Во что он одет?