Голая королева

…Закончив школу, почти все знакомые девочки разъехались из городка — кто куда, работать, учиться или замуж. Катя и Аля, две близкие подружки, остались. Катя никогда не стремилась учиться, она и школу закончила с трудом, а для замужества она, по ее собственному выражению, «пока не нашла достойного».

Аля тоже «не нашла достойного», но учиться собиралась. Только никак не могла решить, где. Но она и не торопилась: поступив в школу в шесть лет, Аля закончила ее в шестнадцать, и считала, что у нее есть в запасе время, чтобы хорошенько подумать и не ошибиться в выборе. Пока что она начала изучать информатику на местных курсах — решила, что ей это непременно пригодится в будущем.

…Первое, пыльное, жаркое, скучное лето их «взрослой» жизни подруги провели в городе. Дядя Алю не баловал, никогда не возил ее куда-нибудь к морю или, хотя бы, в деревню, он сам вел довольно аскетический образ жизни и Алю заставлял. Все думали, что это оттого, что он бедный, а оказалось, что он просто жадный: после его смерти у Али осталось небольшое наследство. Не Бог весть что, конечно, но стало понятно, что на эти деньги он мог бы Алю получше одевать и хоть иногда развлекать… Правда, после школы, уже незадолго до своей смерти, он вдруг понял, что Аля — девушка, а не ребенок, и стал иногда покупать ей довольно красивые вещи… Не самые дорогие, конечно, но хоть что-то! А то ходила она, как замарашка… Впрочем, Аля, если вы ее еще не видели — очень миловидная, и, несмотря на ее простенькие вещички, всегда обращала на себя внимание. Если не с первого взгляда, то уж со второго точно…

И уже знакомая Алексею зависть отчетливо зазвучала в этом месте повествования, отчего Кис в очередной раз подивился нерациональности, с которой люди охотно растрачивают время и душевные силы впустую. Нет бы потратить время с толком на себя — собственной внешностью подзаняться, волосы, скажем, причесать, а то и подкрасить, прыщи вывести, фигуру привести в порядок! А там, глядишь, и «достойный» появится, и собственная судьба примет очертания, достойные наименования «счастливой»…

…Единственным развлечением, — продолжала Катя, — которое дядя навязывал Але, были походы. Он долгое время работал пионервожатым, и страсть к жизни в палатке сохранил до конца своих дней. Аля терпеть не могла эти походы: ради чего, спрашивается, идти километры лесом, затем спать в неудобной палатке на жесткой земле, измазанной от ушей до пяток антикомарином, и всю ночь слушать кровожадный звон москитов над головой? Когда дома есть чистое белье, мягкая постель и душ? Впрочем, если подумать, то дядя, может, был не такой уж и жадный: просто у него был вкус к походной, простой жизни. Как в пионерлагере: минимум удобств, максимум дисциплины. Он ей внушал, что она, дочь геологов, должна уметь жить по-спартански… Ну и вот, эти походы были единственным развлечением за все лето. Если, конечно, не считать за развлечение обработку грибов и ягод, которые они притаскивали килограммами из таких походов… Да, еще и травы: зверобой, брусничный лист, прочая растительность. Всем этим Аля была вынуждена заниматься, ее дядя считал, что это и есть правильный, разумный и натуральный образ жизни. А Аля их ненавидела — и грибы, и травы, и варенья из ягод, но должна была варить, сушить, солить, мариновать… И Аля сильно захандрила тем летом. Стала страшно жалеть, что не решилась поступать куда-нибудь — а теперь уж что, поздно…

— Все это я вам рассказываю, чтобы вы лучше поняли, почему Аля уехала с Марго, — пояснила Катя.

Кис, который уже с трудом подавлял зевоту, оживился:

— Что за Марго? Кто такая?

— Погодите, — назидательно остановила его Катя, — я еще не закончила. Про то, как Аля захандрила…

…С осени Аля пошла работать в библиотеку, в которую уже за два месяца до нее устроилась Катя. И только и мечтала, чтобы год поскорей закончился, чтобы можно было уехать поступать — куда угодно, только подальше от дяди, от «города детства»… Катя пыталась ее вразумить: «Зачем тебе уезжать отсюда, ты в этом городе родилась и здесь могила твоих родителей! — убеждала она Алю. — Ехать в незнакомый город, одной там жить, без друзей, без родственников! А тут и я, и твой дядя, все-таки родная душа!»

— Но, как я понял, они с дядей не были близки?

Катя пожала плечами.

— Он был одинокий холостяк, никогда не имевший семьи…

— Алина жила с дядей с тех пор, как погибли ее родители?

— Почти сразу. Сначала ее должны были взять бабушка с дедушкой. Но дедушка был инвалид, а бабушка слегла после смерти дочери, Алиной мамы. Да так и не встала… Аля была для Виталия Петровича, скорее, долг перед погибшим братом. И он его выполнял, этот долг, но без особых эмоций. Так… — Она помолчала, вспоминая. — Он, как я вам сказала, человек был сухой, без эмоций, аскетичный… — Знаете, когда он приходил забирать ее из интерната, я смотрела на них и думала: вот Жан-Вальжан, уводящий маленькую Козетту… Так они шли молча, хоть и рядом, но каждый сам по себе… Мы как раз тогда читали с Алей «Отверженных».

— Родители Алины — ей было шесть лет, когда они погибли?