Голая королева

Впрочем, она права. Он нынешний действительно лучше того, кем он был еще два месяца назад. Он и сам себе больше нравится. Словно с него слетело что-то, какой-то каркас, вроде гипса, и он, наконец, почувствовал себя свободным. Или, лучше сказать — самим собой?

Лина приподнялась на диване. «Я есть хочу! А ты?»

Они снова готовили свой обед, как накануне, хлопоча и касаясь друг друга в тесноте кухонного закутка, и Алекс с трудом подавлял желание поймать ее и прижать к себе.

Глава 33

Алекс худо-бедно латал дыры в своей «легенде». Он обменялся машинами с Андрюшкой, он набрал сам себе заказов на иллюстрации — это позволяло ему хотя бы вечерами соответствовать образу художника-иллюстратора, который работает, в основном, дома. Правда, днем ему приходилось отсутствовать — под предлогом сдачи готовых работ и поиска новых заказов, Алекс летел в свой кабинет, где в ускоренном темпе вершил судьбы своего издательства, стараясь высвободиться поскорее, чтобы бежать домой, быть рядом с Линой и выполнить в срок свои же заказы.

Шел четвертый день их совместной жизни. За ужином они болтали о том, о сем; она его расспрашивала о работе книжного иллюстратора; он ей объяснял, показывая ей свои старые работы, которые он привез и незаметно подложил в Андрюшкины стопки.

Неожиданно, на какой-то его фразе, она замерла, положила вилку и нож, распрямилась и спросила странным голосом:

— В каком издательстве ты работаешь?

Ну конечно, она знала имя своего мужа и его должность! Это то немногое, что доктору удалось ей сообщить.

— Я не работаю в издательстве, я работаю на издательства, на разные.

На заказ.

— На какие? — требовательно спросила Лина.

Алекс назвал ей несколько, наобум, среди которых не было его издательства. Но Лину это не удовлетворило.

— А «Экслибрис» ты знаешь? Ты для него заказы делаешь?

— Нет, — вполне натурально удивился Алекс, — почему ты спрашиваешь?

— Почему ты не работаешь на «Экслибрис»?

— Ты смешная. Как будто это я решаю, на кого работать! Я делаю для тех, кто мне заказывает.

— А «Экслибрис» тебе не заказывает?

Какая удача, что у Андрея в мастерской нет уже изданных работ! — видимо, он хранит их дома, на виду для гостей, роскошные книги издательства «Экслибрис»…

— Да нет же! Это для меня слишком… высоко. Это элитарное издательство, меня туда… не приглашают… Почему ты спрашиваешь? Что, у тебя с этим издательством что-то связано?

— Нет-нет, — быстро ответила ему Лина. — Просто я почему-то вспомнила это название. Как-то так, в памяти всплыло…

Они слишком много не правды говорят друг другу, особенно он. Как дальше будет? Что дальше будет? Когда наступит тот момент, когда можно будет говорить правду, и наступит ли? Непросто все, ох как непросто…

Уже стемнело. Алекс разложил на чистом столе листы бумаги, перья, гуашь, фотографии и прочие необходимые предметы, пристроил сильную рабочую лампу Андрея над поверхностью стола, и ее мощный яркий круг словно пригасил остальной свет, объединив их с Линой на этом уютном пятачке.

Лина сидела рядом, любопытно следя за его работой. Сначала она задавала вопросы (а это что? а это зачем? а о чем книга?); потом умолкла, заворожено глядя, как белый лист начинал жить, обретать смысл и форму.

И снова Алекс сладостно мучился от ее близости; погруженный в работу, сосредоточенный, он все же чувствовал ее дыхание, ее тепло, ее присутствие. Иногда она заглядывала через его плечо, чтобы лучше видеть, и тогда ее легкие волосы, сияющие на свету лампы, щекотали его щеку…

Она коснулась вдруг его плеча, осторожно и легко.

— Андрей…

— Да?

— А я тебе… не мешаю? Если я у тебя буду жить?

— Конечно, нет. Я ведь сам тебя попросил, чтобы ты осталась!

— Потому что я тебе нравлюсь?

— Потому что ты мне нравишься.

Она замолкла, глядя, как он обмакивает кисточку в гуашь.

— Я люблю запах краски… А подружка у тебя есть?

— Нет. Нет у меня никакой подружки. Ни жены, ни подружки.

— Почему?

— Так получилось. А что, ты хотела бы, чтобы у меня была подружка?

— Нет. Не хотела бы. Я бы тогда ревновала!

Ревновала? За Линой никогда такого не водилось. Когда бы Алекс ни пришел, куда бы он не отлучился, никогда и тени подозрения или ревности не мелькало в ее лице. Это что-то новое, ревность.

— Андрей!

— А?

— А ты ревнивый?

— Я? Даже не знаю…

Тоже интересно. Он, со своей стороны, никогда ее не ревновал.

Правда, она никогда не давала повода для ревности (впрочем, разве ревности нужен повод?); но однажды Алекс приметил, что Георгий заинтересован его женой не на шутку. Это только позабавило Алекса, не более. Наверное, он и в самом деле не ревнивый?

— А вот если бы ты любил кого-нибудь, — допытывалась Лина, — например, если бы ты меня любил, — ты бы меня ревновал к моему мужу? У меня ведь муж есть, ты знаешь.

Ну знаете ли, к самому себе ревновать — это чересчур. Но как это объяснишь Лине?

— Наверное, — сказал Алекс, чтобы что-то ответить.

— А почему ты ничего не спрашиваешь о моем муже? Может, потому что ты ревнуешь? Он, например, тоже в издательстве…

Алекс перебил ее, желая избежать опасного поворота: