Голая королева. Белая гвардия — 3

— Мы не нуждаемся в ваших объяснениях, — бесцеремонно прервала Валери. — Извольте ознакомиться… — она извлекла из своей кожаной папочки какую-то бумагу крайне официального вида, протянула Мтанге. Вежливо улыбнулась Мазуру: — Вы ведь не читаете по-французски, господин полковник, насколько я знаю? Я объясню, это приказ министра внутренних дел с резолюцией генерального прокурора, предписывающий немедленно освободить и передать нам мадемуазель Акинфиефф. Не так ли, господин Мтанга?

— Все так, — сказал полковник, не поднимая глаз от бумаги.

— В таком случае, прикажите немедленно ее привести, — Валери прищурилась. — Или она уже в таком виде, что ее нельзя показывать посторонним?

— Да господи, что вы такое говорите, — с вымученной улыбкой сказал Мтанга. — Она, и правда, в камере, но в совершенно нормальном виде…

— Вот и прекрасно. Прикажите в таком случае немедленно ее привезти. Мы ее забираем, — она знакомо прищурилась, словно дикая лесная кошка. — Вы прекрасно знаете, что обязаны подчиняться распоряжениям нашего министра. Могут ведь последовать и другие бумаги… — и она многозначительно положила узкую ладонь со скромным серебряным перстеньком на безымянном пальце, на свою папку.

Сволочь, подумал Мазур. Стерва. Шлюха поганая. У нее в папочке вполне может оказаться приказ министра о снятии Мтанги, на что он по закону имеет полное право. Назначить нового начальника пока что не может, но вот Мтангу снять способен и сейчас. А если Мтанга вздумает не подчиниться, здание очень быстро окружат танки и солдаты. Покойный Папа кропотливо разработал систему противовесов и давным-давно расписал, какое именно ведомство подавляет мятеж того или иного другого. Приказы имеются у всех командиров, они с ними прекрасно знакомы — и отменить их опять-таки в состоянии лишь Верховный Главнокомандующий. Уж кто-кто, а Мтанга все это прекрасно знает.

Действительно, Великое Потрясение Мира. Будь Папа жив, и министр, и генеральный прокурор если и не померли бы от страха, то качественно обделались бы при одной мысли о таких вот забавах — и плевать бы было, что там нацарапано в законах. Но теперь…

— У нас мало времени… — спокойно произнесла Валери. — Или вы пожелаете позвонить господину министру?

— Не вижу необходимости, — все так же не поднимая глаз, ответил Мтанга.

Валери чуть подняла брови:

— В таком случае?..

— Я немедленно распоряжусь, — сказал Мтанга сухо. — Простите, я вас на минутку покину, есть вещи, о которых я не говорю по телефону, передаю через секретаря…

Он встал и быстро вышел в приемную. Вернулся, когда не прошло и минуты, сел за стол, сказал чуточку безжизненным голосом:

— Вам придется подождать. Камеры расположены далеко от моего кабинета, пока секретарь туда дойдет, пока ее приведут…

— Я надеюсь, это не затянется на час? — спросила Валери бесстрастным голосом опытной законницы.

— Ну что вы, — сказал Мтанга. — Какая-то четверть часа…

— У вас что, нет телефонной связи с тем крылом? — с плохо скрытой насмешкой осведомилась Валери.

Мтанга ответил бесцветным голосом бухгалтера, зачитывающего в управлении фирмы годовой отчет:

— В особых случаях — к которым этот по ряду причин относится, запрещено пользоваться телефонами. Только устная передача поручений. Есть инструкция, утвержденная нашим уважаемым господином министром. Если желаете, я позвоню в канцелярию, распоряжусь, чтобы ее принесли…

— Не стоит, — сказала Валери. — Я и здесь поверю вам на слово, — и улыбнулась прямо-таки ангельски. — Вы же серьезный человек, не станете в таких обстоятельствах преподносить ложь… которую крайне легко проверить…

Не прошло и четверти часа, как дверь распахнулась, и показалась Татьяна в сопровождении вежливо поддерживавшего ее за локоток секретаря (который наверняка никуда не ходил пешочком, а позвонил и от имени полковника велел привести эту стерву в божеский вид). Благо долго трудиться не пришлось: ее просто старательно причесали, вернули одежду. Мазур с неудовольствием отметил, что стерва вновь приняла вид умирающей газели, готовой вот-вот рухнуть в обморок.

Черт, так и есть — закатив глаза, Татьяна вдруг стал заваливаться на бок и непременно упала бы, не подхвати ее секретарь. Проворно вскочив, Валери помогла ей сесть, ободряюще сказала:

— Успокойтесь, мадемуазель, ваши мытарства кончились, мы приехали за вами… Вы можете говорить?

— Да… — слабым голосом отозвалась Татьяна.

— Вам плохо? С вами здесь что-то делали?

Синеглазая стерва ответила негромко, вяло, но так, что ее услышали все присутствовавшие в кабинете (секретарь уже успел улетучиться, бесшумно прикрыв за собой дверь):

— Насиловали… Пытали…

— Ах, вот как… — протянула Валери, уставясь на Мтангу со злой насмешкой. — А вы, господин полковник, уверяли, будто ничего подобного не происходило… Желаете что-либо сказать? Молчите? И правильно. Не стоит преподносить очередную ложь… которую легко проверить. Полагаю, нам здесь больше нечего делать. Мы немедленно покидаем здание вместе мадемуазель Акинфиефф. Надеюсь, вы не намерены препятствовать?