Голая королева. Белая гвардия — 3

— Да пустяки, — усмехнулся Мтанга. — Неужели вы для меня не сделали бы того же самого? В одной семье состоим… Неплохо, а? Мои мальчики аккуратно взяли еще парочку бабуинов с пушками и того самого докторишку, так что собеседников у нас хватает… Вы что-то хотите сказать?

Мазур посмотрел ему в глаза:

— Ваши люди появились как-то удивительно вовремя… Вы и здесь успели установить микрофоны?

— Да нет, не смог бы, тут постоянно торчал кто-нибудь из их людей… — его лицо приняло крайне сокрушенное выражение: — Быть может вы окажетесь столь благородны, что простите старого хитрого негра, питающего любовь к подвохам? — он легонько коснулся воротника Мазурова пиджака. — Это у вас вшиты микрофоны и маячки — совсем крохотные, последних моделей. Совсем недавно проделано, как только с Флорисьеном все стало ясно, и мы узнали, что они намерены вас похитить. Конечно, вы вправе обидеться за такие вольности, но, по-моему, это пошло только на пользу.

— Какие могут быть обиды, если вы спасли мне жизнь? — искренне сказал Мазур. — Послушайте… А если бы я надел другой костюм или мундир?

Мтанга с неописуем неподражаемым выражением лица завел глаза под лоб, фыркнул:

— Я ничего не умею делать наполовину… Не беспокойтесь, те, кто все это проделал, нынче же избавят ваш гардероб от всех крошек… Вы как, нормально?

— Я не лицеистка, — чуточку сердито ответил Мазур.

— Вот и прекрасно, — сказал Мтанга серьезно. — Поедемте? Я сгораю от нетерпения потолковать по душам с этой парочкой, особенно с красоткой…

— А майора Петрова к этим беседам допустить можно?

— Да ради бога, — сказал Мтанга. — Позвоните ему из машины, пусть приезжает. Вам обоим тоже страшно интересно, я понимаю, — он крепко сжал плечо Мазура. — Только пусть ваши берегут Натали, как дитятко родное. Уж если они собрались заслать во дворец группу, то явно не для того, чтобы вручить ей букет… Ну, я постараюсь их взять, первым делом Мюрат тряхнет Флорисьена — тот выкидыш, вполне возможно, прекрасно знает, где та чертова группа засела. А мы тем временем потолкуем с мадемуазель — уже не спеша и обстоятельно…

Глава девятая Полосатая жизнь

Они сидели в небольшой подвальной комнатке со сводчатым потолком, дымили нещадно: Мтанга, Мазур и Лаврик. Хорошо еще, под потолком вертелся большой вентилятор, разгонявший дым, который тут же куда-то утягивало. Не курил только четвертый, неведомо зачем здесь присутствующий. Он совершенно не гармонировал ни с этим подвалом, ни с тайной полицией вообще — благообразный седовласый старец, черный, в хорошем, но безнадежно старомодном костюме и столь же старомодных очках в массивной черепаховой оправе. И портфель у него на коленях — из хорошей кожи, с позолоченными застежками, но столь же старомодный. Старичка словно занесло сюда на машине времени годов из пятидесятых. Более всего он походил на университетского преподавателя, а то и, бери выше, консервативного профессора — что интересно, галстук у него был примечательный, цветов столичного Орневилльского университета, синий в красную и зеленую полосочку. Фасон опять-таки старомодный, но ошибки быть не может: цвета Орневилля, открытого еще французами в конце сороковых.

Мазур, разумеется, не стал спрашивать, что это за старикан и почему присутствует в столь засекреченном месте — если полковник решил, значит, так надо.

Из полуоткрытой двери в соседнее помещение доносились звуки, которых следовало ожидать: размеренная возня, шумные мужские выдохи, болезненные женские стоны. Порой еще несколько голосов похохатывали и отпускали реплики на местном языке.

Старикан Мазуру упорно не нравился: если они с Лавриком, да и Мтанга, по лицу видно, относились к этим звукам, можно сказать, философски, как к вещи неизбежной, то «профессор» держался совершенно иначе: он прямо-таки прилип взглядом к полуоткрытой двери, хотя с того места, где они сидели, ничего нельзя было видеть из происходящего, вид у него был такой удовлетворенный, словно он слушал Бетховена или Моцарта, глаза блестели, по лицу блуждала удовлетворенная улыбка, временами казалось, что он всеми фибрами души жаждет видеть все своими глазами. Было в этом что-то извращенное — но что поделать, не они с Лавриком тут распоряжались…

— Вы не слишком увлеклись увертюрой, полковник? — усмехнулся Лаврик совершенно непринужденно.

— Ничуть, — серьезно ответил Мтанга. — Шесть человек для этой стервы — ни много и не мало, в самый раз, поверьте моему опыту…

— Верю, — столь же серьезно ответил Лаврик, видывавший и не такие виды. — По части опыта с вами нам пока что тягаться рано, это не комплимент, а констатация факта…

Прежние звуки оборвались — и несколько голосов хором заорали что-то торжествующее, будто болельщики, радовавшиеся удачному голу. Очень быстро оттуда вышел здоровенный детина, вытянувшись, что-то кратко доложил. Мтанга столь же коротко распорядился, детина юркнул назад, и почти сразу же из двери цепочкой вышли пятеро столь же здоровенных лбов с крайне довольными мордами.

— Пойдемте пообщаемся с гостьей, господа? — сказал Мтанга без улыбки.