Голая суть

— Все еще хочешь остановиться и попить яблочного сока?

— Почему бы и нет? Мы же не собираемся в таком потоке ставить рекорды скорости.

И он повернул направо.

Она сложила губки бантиком и невинно поглядела на него.

Как мог он не отреагировать на этот взгляд?

Расхохотались они одновременно.

Он позабыл, как она умеет превращать неудачу в радость. Ему этого не доставало. Ее ему не доставало еще больше.

Они остановились у второй вывески, возвещавшей о наличии яблочного сока. Припарковав грузовик, они прошли четыре квартала, пока не очутились у брезентового навеса. Пили они медленно, а потом пошли назад к грузовику, таща каждый по галлону сока.

— Ты уверена, что мы приобрели достаточно? — поддразнивал он ее, поднимая второй галлон прежде, чем засунуть его за сиденье.

— Если нет, мы сможем подъехать сюда завтра. Конечно, добираться придется почти весь день. — Смеясь, она открыла дверцу и залезла в кабину.

Ветер нес с собой нежный запах яблок. Ничто на свете не пахнет лучше только что отжатого яблочного сока. Когда Логан залез в грузовик, он ощутил исходящий от Скай напоенный солнцем аромат. Губы у нее чуть приоткрылись, и, даже сидя за рулем, он мог разглядеть около рта сверкающие капельки сока. Глотнув, он бессознательно облизнул собственные губы, желая вновь ощутить вкус нежнейшего нектара. Не тут-то было! В рот попала одна лишь несомая ветром пыль. Он включил зажигание и запустил мотор.

Всего за сорок пять минут им удалось втиснуться в поток быстро движущихся машин и взять направление на Огасту. Потом они сошли с узкой дороги, избавившись от попутчиков, и двинулись вдоль северного берега реки Миссури.

И тут они увидели Огасту.

Белые фанерные и настоящие деревянные дома стояли по обе стороны дороги, некоторые окрашены в цвет лесной зелени, другие аккуратно обведены ярко-красным, голубым или желтым. Дома, пусть даже они находились у подножия нагорья Озарк, оставались по облику упрямо-немецкими. Если память ему не изменяет, тут уже жили пять поколений немцев.

— Все здесь выглядит неизменно. — Он намеренно снизил скорость, когда они подъехали к подножию холма. Посыпанная гравием дорога вела прямо к старой каменной давильне и жилому дому. Большому дому, тому самому дому, который Си-Си Маккензи окрестил «приютом». Что ж, на этот раз он станет их «приютом», их укрытием и убежищем. Местом, где они смогут сосредоточиться друг на друге и, если ему удастся задуманное, вернуть потерянную любовь.

— Тут никогда ничего не меняется. Правда, краску на знаке стоило бы подновить. — Она указала на обшарпанную деревянную табличку с немецкой надписью: «Komm, freuet euch mit uns» — «Сюда, повеселитесь вместе с нами», дань уважения Си-Си своим соседям из Рейнланда.

Логан тотчас же прочитал вслух перевод, припоминая текст по памяти.

— У тебя прекрасная память, и ты видишь лучше, чем я. Краска до такой степени выцвела, что я едва различаю слова.

— Я же сказал тебе, что я ничего не забываю.

«Еще не пройдет эта неделя, Скай, как ты будешь помнить все и всяческие общие для нас мгновения. Каждое прикосновение, каждый поцелуй».

Дыхание его участилось.

«Нам тут было великолепно, Скай. По временам даже горячо».

Да, подумал он. Теперь он выиграет у нее в игре, затеянной по ее правилам. Она выбрала Огасту, прекрасно зная про «Октоберфест». Умный ход, но у него тоже есть свои козыри. И, что самое главное, он умеет быть гибким. Огаста сослужит свою службу во время их «медового месяца».

— Семья Маккензи любила эту долину. До введения «сухого закона» Миссури был вторым по величине производящим вино штатом, — выпалила она.

— Знаю, твой папа говорил мне об этом. А как вообще шотландец стал владельцем виноградников?

— Удачно выпали карты.

— Он выиграл эту местность в карты?

— Это был легендарный выигрыш, Логан.

Все, что делал ее отец, было легендарным, особенно в ее глазах. Черт, Си-Си Маккензи был больше, чем сама жизнь, и доказательством этому служили унаследованные ею долги.

Дорога на километр ушла влево, огибая домик сторожа и старинную водонапорную башню, которой уже давно пользовались для выдержки бренди, идущего на изготовление портвейна.

— Год постройки тысяча восемьсот восемьдесят первый. Немало уже простояла тут эта башня. — Скайлер подалась вперед, удивляясь собственному желанию вновь увидеть эти места.

И с облегчением вздохнула. После смерти отца в ее жизни переменилось практически все. И только одно осталось неизменным: «Приют».

— Дом выглядит все так же. — Ей вдруг почти что захотелось увидеть на широкой, опоясывающей дом галерее машущего рукой отца. Но на крыльце никого не было, только ветром в угол намело опавшие листья.

Она бросила взгляд на ступеньки. Отец бы спустился с галереи и протянул в ее сторону руку с бокалом вина. А потом, когда она подошла бы поближе, поставил бы бокал и раскрыл объятия в ожидании, когда она в них бросится. «Папа, мне так тебя не хватает!»