Гольф с моджахедами

Вне сомнения, Лев Севастьянов как консалтинговый эксперт, от которого у финансовой банды, судя по прослушанной мною пленке, не оставалось секретов, имел допуск к списку "черных" и "серых" фирм, а проще прикрываемых ими общаков, созданных на ворованной нефти, торговле оружием и людьми, производстве и продаже водки, манипуляциях с бюджетными отчислениями, включая прокрутки десяти миллиардов рублей так называемых "боевых" для федералов, рэкете, перепродаже автомобилей, контрабанде, наркотиках и всем прочем, бесконечно разнообразном, что и составляло подлинный смысл десятилетней чеченской катавасии. Он имел допуск к внутренним материалам о самом существенном - о деньгах и людях, которым они принадлежали. Засекреченным наглухо. Без обладания этими материалами никто и никогда не докажет, какие, в каком количестве и чьи "серые" и "черные" деньги отмыты волной европейской интеграции под крышами банков стран переходного периода, вроде Чехии, Латвии, Эстонии и тому подобных.

- Дело дрянь, - сказал Лев серьезно. - Я не знаю, где Ефим.

Его это, определенно, устраивало.

- Сколько получится дискеток? - спросил я.

- Каких ещё дискеток?

- С данными о поступлениях денежных средств во всех формах и видах для фирм и структур... не знаю, как там их называют... всех их денег, которые ты готовишь к переброске в Европу. Я имею в виду внутреннюю реальную информацию, а не официальную липовую бухгалтерию...

- Ты что же, знаешь про холдинг "Гуниб"? - спросил Лев.

- Давай без деталей, - сказал я. - Времени нет... Сейчас вернутся Тумгоевы. Сколько дискет?

- Около двухсот пятидесяти получится, не меньше. Но если я и перекачаю на них все данные, как увезти их оттуда? Перекачка по телефону или радиосвязи исключена... Такое идет только через шифровальный отдел...

Отчего не рискнуть, подумал я, и спросил:

- Через Хаджи-Хизира?

Попадание в десятку, я увидел. Льва передернуло от ужаса. Он вяло кивнул и повторил вопрос:

- Как ты вывезешь дискеты? Это же значит святых выносить...

Господи, подумал я, если найдется Шлайн, найдется и тропа к месту, где Севастьянов перекачает с компьютеров на диски нужные данные. Ведь Шлайн, хотя и в плену, но побывал там. Вынесем и святых. Не в первый раз у вдовы, облепленной детишками, последнюю краюху из рук вырывать!

- Это уже мое дело, - сказал я. - Ты скачай на дискеты. Большего не требуется. С остальным я разберусь.

- Смертельный риск...

- О-хо-хо-хо-хонюшки, трудно жить Афонюшке, - сказал я. - Учти, Лев, у меня есть необходимые материалы, чтобы засадить тебя лет на десять либо здесь в России, либо там во Франции, если ты не сделаешь то, что я сказал... Я ведь не спрашиваю, сколько ты отхватишь за свой консалтинг... Может, и эту виллу впридачу к приличной сумме в активы твоей парижской финансовой говнокачалки, а?

Он заметно побледнел и сказал беспомощно:

- Знаешь, Ольга в положении... Мы пять лет ждали...

- Я не собираюсь ещё в утробе лишать твоего наследника состояния. Скачай дискеты, а потом преумножай и дальше, сколько душе угодно... Когда сделаешь?

- Вылетаем сейчас, утром будем на месте, если Бог даст... Значит, ещё плюс две ночи.

Откуда-то сверху, со стороны потолка, виллу накрыло свистом лопастей вертолета. Обе кошки умчались - в сторону кухни, наверное.

Я проорал в ухо Севастьянова номер своего мобильного. Он кивнул. Записывать с его памятью, натренированной на длинные цифры, не требовалось.

2

Высокий чеченец, стоявший на кирпичном крыльце одноэтажного особняка на Гимназической улице, внимательно рассматривал фасад здания Краснодарской думы на другой стороне проезжей части, старательно меня не замечая. Трюк с его пальто Заира затевала напрасно. Он и без него опознал меня. Недели две назад или того меньше под аркой московского дома, где размещается фирма "Бизнес-Славяне", мы разошлись возле его "Форда Эксплорера" практически плечом к плечу.

- Я Шемякин, - сказал я ему. - Почему вы под адыгейским флагом?

- Я Тумгоев... Поднимайтесь, я ждал вас.

Улыбался он совсем как Заира.

- Рядом представительство Адыгеи. Наши соседи. А мы свой не вывешиваем... Осторожнее, здесь ещё ступени не доделаны... Не вывешиваем потому, что герб - волк под луной - не всем понятен, хотя у нас он тотемное животное, вроде римской волчицы, которая вскормила Ромула и Рема... По нашей мифологии, когда Бог, разгневавшись на погрязшее в скверне человечество, собрался обрушиться на него, волк принял на себя грехи людей. У нас волк, у вас в Москве - медведь, у немцев - орел...

Он отличался от грубоватого кривоногого, ходившего в развалку Макшерипа. Больше походил на сестру, а не на брата. Даже походкой - я это видел теперь, когда шел за ним следом.