Гольф с моджахедами

Он прикрыл глаза, чтобы подремать. Погружаясь в расслабленное уютное одиночество, подумал: вернуться в Москву, наверное, удастся, присяги очкастому в кожаном реглане он не давал, конверт с полагающимся ему налом менеджерша "Чехова" положит в депозитный ящик в банке "Кредит-Москва" на Большой Черемушкинской, так что теперь он свободен, а потому можно взять и обратный подряд у этих чурок, послать подальше институт и диссертацию, купить должность в военкомате, скажем, в Боровске, поближе к Москве.

Дремота переходила в сон.

Что-то промелькнуло над ним. Какие-то тени. Он нехотя разлепил веки.

В десятке шагов взъерошенные ветром вороны боком наступали на сороку, вертевшую хвостом на кучке влажных камней, с которых обтаял снег. Растопырив крылья, сорока спрыгнула куда-то вниз, потом вернулась и подняла клюв - в нем матово отливал на солнце человеческий глаз.

Мертвяка за камнями, видно, замочили недавно. Птицы с глаз и начинают. На щеки переходят потом. Как, впрочем, и крысы.

Перекреститься курьер не решился. Привычно пожелал царства небесного неведомому бедолаге и, смежив веки, опять задремал.

2

Очнулся он от веселой возни, затеянной боевиками. Бешир скомандовал, видимо, боевое разряжение, и орава, представшая без курток в партизанской красе - с ножами, гранатными, магазинными и санитарными подсумками, фляжками, китайскими, судя по дешевым кобурам, "ТТ" и прочим, - выстроилась в круг с задранными стволами автоматов так, что затворы оказались на уровне глаз. Отсоединили рожки, для проверки понажимали спусковые крючки. Курьер усмехнулся: взаимно контролировались, значит, в прошлом определенно случались несчастья...

И услышал:

- Эй, Колян!

Обычная кликуха для пленного. Он не пошевелился.

- Колян!

Не оборачиваясь, он сказал:

- Кому орешь?

- Справедливо, не тому, - сказал бешир. - Подойди, уважаемый! Прошу!

И расхохотался.

Верзила стоял у каменистой кучки над ямой. Ворон, хотя и отлетевших в сторонку, прибавилось. Сорок тоже набралось несколько.

Курьер подумал, что птицы перелетели из зимнего леса ради объедков. Гора приютила солидный гарнизон. По числу ворон, кормящихся на кухонной помойке зимой и к весне, вычислялся любой постой. И численно, и качественно.

В мелкой, до полуметра глубиной, траншее валялись пять трупов в офицерских свитерах, завернутые в спиральные саваны из колючей проволоки. Без обуви. Видно, армейские говнодавы считались в горах дефицитом. На шерстяных носках - самодельные кожаные задники и подпятники. У одного разного цвета.

На лица он смотреть он не стал. Отвернулся.

- Эти пятеро финансисты, - сказал бешир. - Запоминай... Один, второй, три, четыре и пять. Так?

Курьер молчал. Рысьи глаза, сверлившие его, казались высохшими. От ненависти или жадности?

- И что же?

- Запоминай! Они не взорвались, их не разнесло в клочки... Тела целы, видишь? Руки, ноги, жопы, головы. Целы! Запоминай! Значит, что же? А то, что полевой банк, в котором они везли деньги, не взорвался на мине... То есть взорвался и на мине, но уже после того, как из бронированной машины вытащили финансистов и мешки с деньгами. Вот такие вот мешки...

Бешир повернулся в сторону оравы и крикнул:

- Шепа! Исмаилов!

Поклонник Алены Апиной подбежал рысцой.

- Бешир?

- Покажи мешок!

Шепа сдвинул зеленую полевую сумку на живот, расстегнул кожаные застежки и вытянул светло-серый мешочек с инкассаторским зажимом под пломбу. Протянул беширу.

- Не мне, - сказал верзила. - Ему...

Боевик покосился на старшего.

- Давай показывай! И поверти туда-сюда!

На мешке с одной стороны стояла маркировка "Банк "Столичный" № 1771". С другой - между полукруглыми надписями кириллицей и латиницей "Инкахран" красиво смотрелась эмблема: скрещенные винтовка и ключ.

- Отдай ему, - приказал верзила.

Шепа Исмаилов покорно вытряс из мешка в сумку засаленные сверточки, наверное, с коноплей, и бросил инкассаторскую полость к ногам курьера.

- Подбери... Отдашь в Москве, - сказал бешир.

- Кому?

- Найдешь кому, если жить хочешь... Тебе сообщаю. Нас навели на полевой банк, который вез деньги контрактникам в Шали. Мы взорвали бронеавтомобиль. Ну, как там... я сказал тебе... выволокли деньги и финансистов, потом взорвали. Федералы списали банкноты, указав сумму побольше. По акту и в крупных купюрах на замену получилось столько, что уместилось бы на двадцати "Уралах". Это была совместная операция. Мы имитировали диверсию. Федералы - списание. Свою половину возмещения э-э-э... погибших банкнот мы просили превратить в доллары. И что получили? Меченые сотенные в твоих цинках... Зачем метили? Кто? Как смотреть в глаза людям, которые ждали их? А если бы мы расплатились ими? Что было бы потом? Резали бы потом друг друга...

- Я получил цинки, денег не видел.