Гольф с моджахедами

Помимо всего прочего, агент, даже по найму, — жалкий служащий. Как клерк в домоуправлении. Он так же прикидывает: насколько довольны начальники? Только у агента возможности объективной оценки собственного положения минимальны. Контакты преднамеренно ограничены, сведения от оператора, который задает, а не отвечает на вопросы, ничтожны, и умозаключения на такой основе приводят к паранойе. Страх оказаться преданным нарастает. Агент понимает, что его профессиональное существование и жизнь всецело зависят от того, насколько он обеспечивает потребности или, по крайней мере, не вызывает неудовольствия нанимателя. Нанимателя, занятого политикой…

Видимо, в политику Ефим Шлайн и вляпался.

Сварив кофе, я вспомнил его дурацкую привычку заливать растворимый «Нескафе» горячей водой прямиком из кухонного крана…

Господи, ну что на свете может быть сволочней дружбы!

Кажется, у меня ещё оставались идеалы.

Материализовать припадок благородства я решил после восьми часов, когда допускал частичное прояснение обстоятельств битвы. И снова придавил пару часов, в тишине и дома. Кофе или чай не мешают мне спать. В особенности, в свежей пижаме. В тишине и дома. В этом отношении я автомат.

В десять ноль пять утра сторож автостоянки в Оружейном переулке сообщил по телефону, что никто не звонил и свиданий мне, стало быть, не назначал. На вопрос, нет ли записки под дворником «Форда», ответил, что ничего не видит. На просьбу присмотреться повнимательней сказал, что не слепой и, слава Богу, х… от фиги ещё отличает. На том и расстались.

Выходило, что моя бумажка из-под щетки исчезла. По логике вещей, поскольку матерщинник Курпатов про мою просьбу, мягко говоря, забыл, бумажку забрал Сергей, претендующий на возмещение не нанесенного мне ущерба. Этим он дал знать, что ждет моего звонка по-прежнему.

Я переключился на мобильный. Трубку сняли на шестой или седьмой сигнал. Мрачноватый голос сообщил:

— Никого нет, перезвоните после двенадцати…

В консерватории царила тишина.

— Мне Курпатова, — сказал я.

— Он заступает послезавтра.

— Тогда Сергея.

— Слушаю… Что нужно?

— «Форд» слегка починить.

Ответ последовал без паузы:

— Сегодня в восемнадцать. Астраханский переулок. В середине есть автостоянка, за воротами налево до упора. Каменное строение с двумя въездами на подъемники. Вас встретят.

— Кто и от кого?

— Я же сказал: вас встретят.

Это приглашал заказчик. Ну, а поскольку встреча заранее намечалась в ремонтной мастерской, «Форд» и стал удобным поводом…

Я включил компьютер и по коду, полученному от Шлайна, выудил из справочной базы спецслужб название учреждения, где стоял телефон, по которому говорил Сергей. Оказалось: частное охранное предприятие «Черный дракон», на Малой Дмитровке. Решение напрашивалось: пообедаю на той же улице в подвальном ресторане «Трам» с механическим пианино, бочковым пивом в баре и настенным монитором в столовой зале, на котором показывают фильмы тридцатых годов. Вкусно поем и присмотрюсь к заведению напротив.

Напротив оказалось длинная продолговатая проплешина из-под снятой вывески «Казино Чехов» на старинном здании, вдоль которого лед с тротуара не скалывали недели две. Двери игрального вертепа, спустившего флаг, никто не тронул и после двенадцати дня — я наблюдал за ними в течение полутора часов. Матерщинник Курпатов и мрачноватый Сергей проникали на работу потайными задворками.

Промерзнув, я зашел в «Трам», с удовольствием пропустил кружку «Балтики», съел бараньи ребрышки, называвшиеся в меню «пулеметной лентой», и выпил сто пятьдесят граммов «смирновской». Отчего бы и не насладиться яствами, если предстояла работа, цену которой заказчик, конечно, знает и частично оплатит вперед?

Никакой связи между посланием насчет Праги, пришедшим от Шлайна, и запиской, оставленной под дворником «Форда», конечно, не существовало. Ефиму придется выпутываться в одиночку и без меня. Закончу работу, которая просится в руки, и уже тогда подумаю о чужих заботах…

Давно известно: любые решения после восьми вечера наутро представляются чепухой. Такими и казались теперь вчерашние души прекрасные порывы. Скакать сломя голову, да ещё за собственный счет, в Прагу на предмет звонка этому… Тыбурцию или как там его, чтобы встревать в делишки Ефима Шлайна? Лучшего друга и отца родного, поильца и кормильца, который и пальцем не шевельнет, случись от меня призыв о помощи, не обещающей прямой пользы для его конторы?

На полиэкране показывали «Огни большого города» Чарли Чаплина. Отоспавшийся, свеженький, вкусно накормленный, слегка выпивший, я преисполнялся уверенностью в себе самом. И, поскольку предстоящее свидание назначали не в конторе или каком другом безопасном помещении, я был к тому же, как говорится, вооружен и очень опасен. Пуленепробиваемая «бельевая» кольчужка серии «Второй шанс» американской фирмы Дюпон под свитером, новехонькие, пристрелянные «Беретта 92F» с обоймой на пятнадцать патронов и полуавтоматический, простой, как кирпич, девятнадцатизарядный «Глок» под твидовым пиджаком обоснованно подкрепляли бодрые ощущения.