Голгофа

— Нет! Нет! Он только что пришел. Сегодня пришел. Честное слово!

— Смотри у меня, голубая гнида! Растлевай своих, а увижу в гареме русского парня — пристрелю.

Кивнул всем:

— По коням!

И толкнул к выходу Сашу. Она не успела опомниться, как очутилась на заднем сиденье мотоцикла, и водитель с места взял в карьер. Поднимая клубы пыли, понесся по грунтовой дороге. И уже потом, выкатившись на шоссе, полетел со скоростью самолета. Саша, зажмурив глаза и замирая от страха, прильнула к его спине, едва дышала. Следом черными снарядами мчались другие мотоциклы. Несколько минут они шли по одной дороге, но потом один за другим, свернули в стороны и исчезли в предвечернем мареве.

И так они ехали с час, а может, больше. Остановились возле деревянного дома с расписными наличниками и отделанным резьбой крыльцом.

— Ну вот, парень. А теперь давай знакомиться: меня зовут Антон, а тебя как?

— Александр. Я не хотел с вами ехать. Отпустите меня.

— Отпустим — за милую душу. Только вот зайдем в дом, пообедаем, а там видно будет. Я тебя пригласил в гости — не обижайся. Мы русские люди, а ты там был один среди грузин. Они, понимаешь ли, опасные преступники. Позвони Сергею Владимировичу и узнаешь: это он попросил меня увезти тебя оттуда. Поживешь у нас, а потом к нам приедет Качалин, и ты с ним поедешь куда тебе надо.

Антон вынул из кармана телефон и отдал Саше.

— Звони домой, пусть не беспокоятся. Только уговор: о том, что там произошло, не говори. Пока не говори, а потом, пожалуйста, рассказывай. Мы этих жуликов не боимся. А за тех, которых наши ребята попугали, нам милиция только спасибо скажет. За этими турками такие преступления числятся — ой–ей!..

И они вошли в дом. Александра, приотстав на веранде, позвонила Качалину.

— Здравствуйте! Это я… — узнаете? За меня не беспокойтесь. Я в Сосновке. Когда вы к нам приедете?

— Сейчас ничего не могу сказать, но каждый день буду тебе звонить. А ты поживи там, подружись с ребятами, только не сбривай своих прекрасных волос. Этого я не переживу.

Видя настороженность и нетерпение Антона, Саша свернула разговор и положила телефон в карман куртки.

— Ты кому звонил?

— Дяде. Сергей Владимирович это мой дядя.

— Ты живешь с дядей? А где твои родители?

— Моя мама живет в Дамаске, в Сирии, а отчим чаще всего живет в Израиле, но сейчас он в Петербурге, лежит в клинике.

— В Дамаске? Но что она там делает, твоя мама?

— Вам охота знать мою биографию — я расскажу ее в другой раз. Сейчас же у меня нет настроения.

— Ладно, ладно. Я тебя понимаю. Я тоже не люблю слишком–то любопытных. Не хочешь — не говори. — Антон растворил дверь в другую комнату, крикнул: — Тетя Лиза! Давайте нам обед.

И пока хозяйка дома накрывала стол, Антон сходил во двор и там в багажнике мотоцикла взял пачку денег. Небрежно бросил ее на стол, стал считать. Александра он не стеснялся и о нем старался не думать. Он прихватил его с собой по просьбе Качалина и чтобы увезти свидетеля. Парень был посторонним, и в случае скорого появления возле замка милиции лишний свидетель там неуместен. Теперь же он решил завербовать его в свою партию, но говорить с ним об этом не торопился.

Раскрыв блокнот–компьютер, считал деньги. По десять тысяч долларов он отдал своим помощникам, младшим командирам, осталось у него сто тысяч. Давид был точен: из месячной выручки выделил сумму, о которой они с ним и договаривались. Такую мзду он берет с него вот уже год. На эти деньги Антон подкармливает милицию, прокуратуру, выдает зарплату учителям, врачам, работникам коммунального хозяйства. Преступного ничего в этих деяниях Антон не видит. «Государство у нас бандитское», — так сказал спикер российской Думы Геннадий Селезнев. Зарплату многим не дают. И чтобы хоть как–то восстановить справедливость, Антон и его товарищи берут часть денег у преступников и спасают людей от голода. Себе ребята оставляют лишь на еду и одежду. Недаром и зовут Антона русским Робин Гудом.

Обед был на столе, и Антон широким жестом пригласил гостя:

— Садись, пировать будем. Ты водку, вино пьешь?

— Нет, не пью.

— Вот это хорошо. Я тоже не пью. Устав нашей партии запрещает потреблять спиртное. Вино — оружие врага. Нас, русских, хотят споить, а потому мы борется с пьянством.

— Если не секрет, как называется ваша партия?

— Никакого секрета нет. Партия называется Русской национальной. На знамени нашем всего два слова: «Честь и Родина». Мы боремся за справедливость и за то, чтобы власть в России принадлежала русским.

— А как быть татарам, башкирам и другим национальностям? Их ведь в России много.

— Пусть они живут и пользуются всеми правами, кроме одного: не лезьте в правительство. Править Россией будут русские. А татары пусть правят в Татарстане, башкиры — в Башкирии. Мы это будем приветствовать, потому что уважаем право каждой национальности устраивать свои дела.

— А если они захотят уйти от нас, отделиться?

— Пусть уходят, но только все должны помнить, что Россия неделима и вечно будет оставаться в границах, которые установили отцы и деды.

— Мне нравятся эти взгляды, но почему тогда вас называют фашистами?